— Мина — она дура, — заявляет Колос. — Глупо угробиться таким молодцам!

— Чего возитесь?

Подбегают Али Паша и Серж. Оба в нетерпении. Осторожно проходим в общагу и поднимаемся на этажи. Остаюсь сзади, а остальные тихонько лезут ближе к пролому. Позади нас из-за реки начинает вставать солнце, и на миг можно рискнуть подойти к окну вплотную. Колос будто зачарован. Разбитый коридор, как подзорная труба, смотрит прямо на пушечную позицию мулей на крыше дома за парком напротив. В бинокль хорошо видна зенитка, цилиндрические расширения на концах ее стволов, можно пересчитать мешки с землей и балки, которые ее прикрывают. За ними, у крышной будки с ходом на чердак — ни единого шевеления. Когда расчет не ведет огонь, он прячется, чтобы не попасть под снайперский выстрел. А у нас с хорошими стрелками, как ни странно, проблема. Только раз, в первый день их появления на крыше, в одного из этих «аистов» попали. Удачливым оказался все тот же Серж. Но если стрелять из пушки — им всем крышка. Главное — неожиданно, не то зенитка забьет коридор своим металлом. Улучив мгновение, Колос по стеночке подходит вплотную к проему и бросает взгляд вниз. На секунду подзывает наводчика, и мы быстро уходим. У лестницы нашу компанию озадаченно провожает глазами один из подчиненных Сержа — Петя Драган. Чуть не прыскаю, вспомнив прозвище, которым его наградили: Петушиный Велотрек. Это ж надо было придумать! Бедняга от этого остроумия бесится. Ему не до юмора. Царапины оказались неприятные, гноятся…

— Ну, как? — спрашивает взводный.

— На зушку вид недурственный. Первым же снарядом собьем, — отзывается Колос. — А вот на «Дружбу»… Но и так могу сказать, надо будет подковырнуть вон там. И остатки простенка выровнять. Места тогда хватит. Довернуть влево можно. Хватит ли понижения? А, Ешка?!

— Колос, я же тебе не калькулятор! В таблицах надо смотреть. Какая здесь высота? А расстояние?

— Расстояние и высоту, — вмешивается Серж, — я тебе лично отмеряю. Если надо, с рулеткой поползу!

— Ладненько, — округляет глаза Колос. — Вы пока готовьтесь, и мы тоже. Если что, вместо кино лупанем по «шестерке». Она тоже очень нормальненько, хорошо так видна… Ешка!

— Ну чего тебе еще?

— Надо хотя бы пяток фугеров!

— Я-то здесь при чем?! Долбическая Сила пусть роняет зад в шаланду и везет!

— А у нас нет?

— Не-а! Только две штуки. Остальные все подкалиберные.

— Почему?! Я когда сказал…

— Я, что ли, виноват? Это четырнадцатая армия дурацкая такие снаряды держала на складах! Поищем…

Такая небогатая у нас война. Все говорят, на армейских складах в Приднестровье полно боеприпасов старых образцов. Часто встречаются мины и гранаты с клеймами сороковых годов, а пятидесятых — так это правило.

— Вы уж поищите, а мы будем готовы без проволочек, на следующую ночь!

— Ладненько! Только людей надо будет много. Кое-что с орудия мы, конечно, снимем, но будет тяжело…

Спускаемся. По дороге Колос вновь озабоченно качает головой.

— Эх, была бы у нас Д-30 — не проблема, а с ЗИСом мы намучаемся…

Смешки. Взводный фыркает:

— Ты, рабовладелец! В самом деле, заставил бы моих людей тащить наверх Д-30?[51]

Колос на общее оживление не реагирует, думая о своем.

— Как обеспечите скрытность? — спрашивает.

— Вкатим пушку в дом, там будут лады. На каждом этаже лестницы загородим стенкой. Никто не услышит и не увидит ни в какую оптику! — продолжает ковать железо, пока горячо, Али-Паша. — Эдик! Живо, все, кто сменился, собирайте доски и кирпичи!

Ну и тяжеленькая из такой «воздушной» идеи вновь вышла работа! Комод-два отхватил себе самую опасную, зато самую легкую ее часть — промеры. Негры вроде меня таскают доски и кирпичи. Их нужно много. Больше, чем поначалу казалось, потому что лишь на первом этаже достаточно ширмы, а на остальных надо укладывать надежно, чтобы перегородки защитили, а не завалились от случайно залетевшей пули. А этого дерьма даже ночью может прилететь, хоть отбавляй. К вечеру стройматериалы собраны и сквозные коридоры перегорожены. Серж и Жорж промерили дистанции и рассчитали углы с таким рвением, что за этой работой их даже разок обстреляли. Теперь отдыхать перед бурлацкой ночью. Добравшись в нашу комнату отдыха, заваливаюсь на кровать и моментально засыпаю.

— Подъем!!!

С недосыпу нет мыслей о предстоящем. Минуты две уходит на то, чтобы очухаться и понять, где я. Кое-как включается соображалка. Обтираю грязным платком лицо, зачем-то скатываю остатки грязи с рук и тянусь следом за ушедшими вперед. Руки-ноги болят и ноют.

В соседнем дворе стоит грузовик, от которого уже отцеплена пушка. Хватаемся за щит и станины. Пошла, родимая! Неожиданно легко катим и на очередной хват затаскиваем орудие по деревянным мосткам в черный ход. Чтобы оно туда прошло, днем мы сорвали ограждение лестницы, выломали косяки дверей и выбили из стены часть камней, расширяя проем. Ну и делали же двери в женских общагах — с игольное ушко, чтобы кобелирующие личности к девкам не лазили. А нам с пушкой надо влезть…

На первом этаже отдых, пока артиллеристы готовят орудие к подъему, снимают прицел. Ну, пора! На лестничной клетке — мучения. Почти сразу становится ясно, что колеса, на которые поначалу рассчитывали, только мешают. Их приходится снять. Все равно остается огромная тяжесть. И нет лебедки. Только снятый где-то колодезный ворот на распорах из массивного уголка, заготовленные из обрубков тех же уголков рычаги, веревки, тряпки вместо рукавиц… Далеко в стороне началась движуха с перестрелкой для отвода глаз. Хорошо шумят. На это у нас горазды…

Второй этаж… Третий… Уже дважды по нашему дому стреляли, пока пронесло… Лица и тела заливает пот, давно снята одежда. Заклинив пушку на площадке между этажами, отдыхаем. Последний рывок. И мы сделали это! Теперь ставить на колеса, собирать орудие. Это другие… В изнеможении сажусь на пол.

Засланный на восточный берег Долбическая Сила привез ящик, шесть штук, осколочно-фугасных снарядов. Колос млеет, что, если потратит четыре, у него останется тоже четыре, а не как раньше — всего два. И вот пушка собрана. Разбираем защитную стенку. По цепочке тихо плывут в стороны обломки и кирпичи. Подходит к концу короткая летняя ночь. Стихает стрельба. Полицаи с волонтерами оставили в покое дом, утомились, хлестая очередями по дворам, откуда слышались непонятные звуки.

Сереет небо. Вот-вот батальон начнет ложную атаку на «Дружбу». Тут будет наш выход на сцену. Надо сразу сбить зенитку и быть уверенными, что под наш огонь сбежится как можно больше мулей. Все рассчитано наперед. Где станет орудие, как раскинуть станины, как быстро повернуть его влево и вниз. Все помехи убраны, понижения ствола для стрельбы по кинотеатру должно хватить. Шушукаемся, что делать после того, как уберем с крыши зенитку: сразу стрелять по «Дружбе» или сначала врезать по общаге на Кавриаго? Там у опоновцев пулеметы, и они могут попортить нам крови… Колос и Ешкин Свет возражают: снарядов мало и долго находиться в торце дома опасно. Как только мы обнаружим себя, румыны передвинут свою противотанковую пушку с улицы Кавриаго, через несколько минут ударят по нам. В итоге решаем: с «шестеркой» долго не связываться, дать туда один выстрел, чтобы сидели смирно, и сразу огонь по «Дружбе». Потом пушку в охапку — и в глубину дома, пока не разбили.