Джимми забормотал что-то успокаивающее и погладил ее по руке, но она вскочила и снова убежала в женскую комнату.

* * *

Лорну рвет, что приносит ей небольшое облегчение. Сегодня это уже второй или третий раз. Может быть, думает она, тошнота является нервной реакцией на случившееся, хотя больше напоминает очередной симптом заболевания. Умывшись, женщина смотрит на себя в зеркало и думает об угасании, о том, как по мере роста в ее теле раковой опухоли это самое лицо станет изможденным, глаза западут, кожа приобретет восковой оттенок, который придется скрывать под толстым слоем косметики, а в итоге огонь превратит остатки в несколько крупинок пыли.

Она снова ощупывает шею и подмышки, что проделывает чуть ли не каждый час, и обнаруживает знакомые припухлости. Симптомы рака лимфатических узлов, такие как потливость, зуд, слабость и потеря веса, — налицо. О том, что к числу этих симптомов относится еще и тошнота, ей читать не доводилось, но, возможно, ее желудок тоже затронут болезнью, несмотря на все меры предосторожности: диеты, физические упражнения, частые визиты к врачу. Впрочем, чему тут удивляться, она ведь с ранних лет чувствовала, что обречена на это, кажется, еще до того, как недуг сразил ее мать. Как будто клетки предупреждали заранее: не дергайся, детка, долгая жизнь при таком затраханном геноме тебе не светит. Ну и что она чувствует сейчас? Лорна прислушивается к своему сердцу и неожиданно ощущает странное облегчение. В конце концов, смерть означает конец неврозам и фобиям, а она теперь в одном ряду с камикадзе и шахидами. Неземное спокойствие — вот ее удел. Кажется, пробуждается некоторый интерес к религии, хотя, возможно, это связано с ее нынешним общением со всяческими заклинателями змей и прочими мистическими фигурами. Наверное, легче умирать с мыслью о том, что тебя уносит любящий Иисус, но куда? Лорна никогда не задумывалась о вечности и обнаруживает, что не имеет ни малейшего представления о том, что это такое. А еще ее подмывает разрыдаться и реветь не останавливаясь. Или принять какой-нибудь наркоты, чтобы полностью отключиться. Ну и вообще, разные возникают желания, весьма удивительные.

В результате она приводит в порядок лицо и возвращается в ресторан, борясь с тошнотой, вызванной запахами еды. Крупная женщина в цветастом желтом брючном костюме с множеством позвякивающих золотых украшений стоит и разговаривает с Джимми Пазом, который, увидев Лорну, вежливо встает. Она получает долгий взгляд и с достоинством отвечает тем же, несколько удивляясь тому факту, что они с миссис Паз почти одного роста и со скидкой на двадцатилетнюю разницу у них практически одинаковые фигуры. Это вызывает у нее улыбку, хотя тут же мелькает мысль, что веселиться в ее положении может только сумасшедшая… Миссис Паз тоже улыбается и проскальзывает за столик, усаживая Лорну рядом с собой. После подобающих соболезнований в связи с нападением и ознакомления с краткой биографией Лорны миссис Паз делает ей комплимент относительно ее волос и других особенностей внешности:

— Знаете, вы выглядите настоящей женщиной. Честно признаюсь, что удивлена: мой сын, он всегда приводил этих, как их называют, esqueletas…

— Скелеты, — переводит Паз. Лорна невольно смеется.

— Это не моя заслуга, — сознается она.

— Si, si, я вижу, что вы серьезный человек, — продолжает миссис Паз. — У вас есть голова на плечах, профессия, чего, хоть из-за этого у меня тяжело на сердце, о моем сыне не скажешь.

— Ну спасибо, мама, удружила.

— Вот видите, не может удержаться, чтобы не надерзить матери. Хотите знать правду? Я думаю, такая женщина, как вы, могла бы найти себе гораздо лучшую пару.

— Я тоже так думаю, — отвечает Лорна невозмутимо. — Но, знаете, я ничего не могу поделать, он такой милый.

Миссис Паз бросает взгляд на сына.

— Да, неплох, — нехотя признает она. — Во всяком случае, уродом его не назовешь.

Паз демонстративно смотрит на наручные часы и встает.

— Что ж, все это здорово и интересно, но мне нужно ехать на работу. Лорна, я отвезу тебя домой, если, конечно, ты не предпочтешь голосовать на улице.

Он обнимает мать, целует ее в щеку.

— Мама, угощение, как всегда, выше всех похвал.

— Жду тебя завтра к завтраку.

— Не могу, мама. Завтра у меня дневное дежурство… Кстати о работе, ты сведешь меня с Игнасио или нет?

— Приходи на бембе завтра вечером, — говорит миссис Паз. — Там и посмотрим.

— Мама, пожалуйста…

— Я серьезно, Яго. Я должна посоветоваться на сей счет с ориша, и ты обязательно должен быть там.

Они говорят не просто по-испански, а на диалекте Гуантанамо, так что Лорна не может следить за их разговором. Однако миссис Паз, заметив это, переходит на английский и добавляет:

— Приводи и ее.

С этими словами она отплывает, чтобы поприветствовать кого-то из завсегдатаев.

Паз, оставшись с Лорной наедине, рассказывает ей о том, как связан Уилсон и сантерия, кто такой Игнасио Хоффман, какое отношение он имеет к этому делу и что такое иле. А также почему в данном вопросе матушка диктует ему свои условия: просто все остальные нити обрезаны, и Хоффман, если с ним удастся связаться, последнее звено, фактически единственный человек, который может знать, зачем кому-то вроде Джека Уилсона могло понадобиться убивать суданца, занимающегося нефтяным бизнесом.

— А почему твоя мама хочет, чтобы я пришла?

— Почему моя мама хочет того или этого? Я уже и не пытаюсь разобраться. Но это может быть интересно — путешествие в мир сумасшедших суеверий, в который я, похоже, тебя затягиваю.

— Это вроде вуду, верно?

— Не совсем. Моя мать, да будет тебе известно, мастерица по части сантерии.

— А что она делает?

— Она получает помощь от духов, — говорит Паз, — и становится одержимой santos, когда они спускаются на землю.

Наступает изумленная пауза.

— Ты веришь в это?

Паз пожимает плечами.

— Ну, не то чтобы безоговорочно, просто мне доводилось видеть диковинные вещи.

Лорна улавливает его недовольство и оставляет эту тему.

Когда они подъезжают к дому Лорны, Паз спрашивает, заехать ли ему за ней вечером.

— На вечеринку вуду? Почему бы и нет? Я в игре. А будущее там будут предсказывать?

— Может быть. Я сам ни разу там не был, так что знаю не больше тебя.

— Да ну? Стало быть, мы утратим невинность вместе.

— Ага. Ладно, я заеду около восьми. Надеюсь, с тобой все будет хорошо.

— Джимми, со мной уже все хорошо. Может, зайдешь?

— Не могу, мне нужно вернуться и кое-чем заняться.

— Жаль, — говорит она и, наклонившись, целует его. Паз готовится к обычному прощальному поцелую, но не тут-то было. Она обхватывает ладонями его лицо, припадает открытым ртом к его губам и втягивает себе в рот его язык. Задрав юбку, она крепко прижимается к нему, и ее жаркая промежность трется об его ногу.