* * *

Йен плеснул в бокал еще на палец бурбона и проглотил его, наслаждаясь тем, как крепкий напиток обжег горло, и пытаясь осознать смысл только прочитанных откровений. Причем о некоторых сложностях он даже не догадывался.

Неужели Энди тогда залетела?

Значит, они с Далласом так и не расстались, как он предположил, а Энди позволила ему поверить…

Он видел лишь, как они поссорились из-за того, что она попросила Далласа о помощи.

Они оба подвели ее.

Отправившись осенью в Гленлейк, Энди, очевидно, собиралась узнать, не сохранилось ли каких-то записей о беременности — свидетельства ее связи с Далласом Уокером.

Это не освобождало ее от ответственности за возможное убийство. Более того, давало некий мотив. Но, господи…

Из коридора донеслись шаги. В его кабинет заглянула Энди; глаза ее сияли светом его откровений. Йен встал ей навстречу. Они заговорили почти одновременно, и по ее щекам сразу начали скатываться слезы.

— Ты была беременна, — произнес он так, словно еще не мог поверить в это.

— Это… быстро закончилось.

— И Даллас разозлился…

— Он спросил меня, не сделала ли я это нарочно.

— Вот урод…

Она кивнула.

— Значит, в конце концов ты возненавидела его. Возможно, так же сильно, как и я.

— Меня потрясло то, как грубо он обошелся со мной. А потом исчез. Все это время я думала, что он сбежал, испугавшись… из-за моего… залета.

Йену хотелось крепко обнять ее, но не смог. Пока.

— Но ты позволила мне поверить, что вы расстались.

— Я решила забыть о нем еще до того, как это обнаружилось.

— Мне думалось, ты могла убить его из-за того, что он порвал с тобой. Или из-за его жестокости.

— Мне даже не приходило в голову, что ты можешь такое подумать, — пораженно произнесла Энди. — Я боялась только, что ты узнаешь, о чем мы на самом деле говорили в тот день.

— И ты попыталась избавиться от своей медицинской карты, чтобы никому не удалось установить хоть какую-то связь?

Энди кивнула и прямо взглянула на него:

— Я не убивала Далласа Уокера. По большому счету, мне было наплевать на него. В тот вечер я просто вернулась в общагу. Пыталась выкинуть все неприятности из головы, играя в «Монополию» с Джорджиной. А на следующий день он исчез.

— Хочешь сказать, что Джорджина могла бы стать твоим зашибенным алиби?

— Как никто другой.

Они оба рассмеялись — казалось, впервые за целую вечность.

— Джорджина говорила, что застукала тебя с Сильви.

— Еще бы она не поделилась с тобой таким событием…

— Но ты не поверишь, как она долго терпела, поведав мне об этом только вчера.

— Это не важно. Энди… — Йен потянулся к ней, но рука его вдруг бессильно упала. — Мне нужно, чтобы ты поняла… да, я ненавидел Далласа Уокера. Офигительного Далласа Уокера — но по дурацким причинам. Я ненавидел его, как семнадцатилетний юнец. Ненавидел за то, что он встал между нами. Однако… то, как он поступил с тобой… ведь ты была еще совсем девчонкой.

— Девчонкой, возомнившей себя взрослой женщиной, — Энди печально улыбнулась. — Начиталась обо всех этих духовно свободных творцах, с их удивительными жизнями, страстными романами и разбитыми сердцами… Даллас, в сущности, принадлежал к богеме. А я тогда не понимала сопутствующей всем этим страстям пустоты. И разрушительной силы. Он ударил меня всего один раз, но та пощечина потрясла меня до глубины души. Глубже, чем я в то время позволяла себе понять. Как только мы с тобой снова сошлись, я положила все эти воспоминания в сундук и крепко закрыла крышку.

— Я никогда не прощу себя за то, что не защитил тебя тогда. Эти мысли преследовали меня много лет, — Йен почувствовал горячие слезы на собственных щеках, — и мне ужасно жаль. Ужасно жаль, что тебе пришлось пройти через это.

— Это не твоя вина. Я сама виновата в том, что заставила тебя пройти через этот ад. В том, что позволила ненависти проникнуть в твое сердце. И ради чего?..

— Наверное, мы оба должны простить друг друга — и самих себя, — предложил Йен, наконец шагнув вперед и раскрыв ей объятия.

— Да, — она тоже крепко обняла его.

— Мы должны защищать друг друга и нашу семью, — проворчал он, уткнувшись в ее плечо и вдыхая такой знакомый и успокаивающий запах.

— Но теперь уже действуя заодно.

— Кстати, я еще даже не успел заглянуть в подобранные в архиве Гленлейка документы.

Энди напряженно вздохнула. Ему захотелось отстраниться и посмотреть на нее, но она продолжала крепко обнимать его, возможно, намеренно.

— Ты когда-нибудь хотел… по-настоящему хотел убить Далласа?

— Он и без этого достаточно испортил мне жизнь. А как насчет тебя?

Энди подняла голову и поцеловала его.

— Я думаю то же самое.

На следующее утро Йен присоединился к жене, когда та отвозила детей в школу. Потом они зашли в ближайшую кофейню, чтобы просмотреть подборку документов из архива Гленлейка. С утра они в основном помалкивали, однако Энди уже много лет не ощущала между ними такого надежного взаимопонимания, если оно вообще бывало раньше.

Тяжелые воспоминания, да еще в таких ярких подробностях, о худшем полугодии ее жизни будут беспокоить ее, пока снова не утихнут, однако ей казалось, что теперь она наконец обрела то, что уже даже не надеялась обрести: катарсис.

В кофейне Энди встала в очередь за напитками, а Йен отправился подыскивать уединенный столик. К тому времени, когда она присоединилась к нему, он уже вытащил документы и начал их просматривать.

— Так здесь все, что у них накопилось на печально известного Роя?

— Не так уж много, учитывая, что он проработал в школе почти двадцать лет.

— Интересно, почему его называют «Рой»? — задумчиво произнесла Энди. — Почему, к примеру, не «Кёрт»?

— Люди не всегда сами выбирают свои прозвища. Возможно, так его называл какой-то приятель или учитель физкультуры, да кто угодно, и оно просто прилипло к нему.

Никто из них не упомянул тот факт, что Дэвид Даллас Уокер сам отказался от своего первого имени.

— И что же полезного имеется в этой куче бумаг? — спросила Энди, подвигаясь ближе.

— Первоначальное заявление о приеме на работу, медицинские и страховые документы, ведомости зарплаты, сведения о разных налогах и взносах, служебная аттестация и ряд других документов…

— Ну что ж, давай разбираться.