— А почему? — спросила Марина.

— А потому… — неопределенно махнул рукой Рэкки. — Потому что сперва нам надо плотно и хорошо позавтракать, а уж потом…

— …а потом осматривать комнату, где человек взял и самоубился, — услужливо подсказала Таня. — Не бойся, труп уже вывезли.

Рэкки разочарованно посмотрел на Таню.

— Ну вот, теперь Марина нормально пообедать не сможет. Эх ты!

— И ничего подобного, — заявила Марина. — Сами же говорите — бояться нужно не мертвых, а живых… Ну, если мертвые — не зомби, конечно.

— Правильно. И потом, Рэкки, забыл, что прошлой осенью Марина уже и не в таком участвовала?

— Да я так, не обращай внимания. А насчет зомби… Ты, Марина, мысли читаешь. Знаешь, Кор, если твоя версия верна…

— А что — тоже зомби? — спросил Корвин, еще ничего не знавший об утреннем звонке информатора.

— Вот именно, что нет. Можно бы и пропустить этот случай, но мне он показался очень неестественным. Звонил патологоанатом, которому попал на вскрытие его бывший одноклассник. Такое дела.

— То есть, он хорошо знал этого самоубийцу?

— Именно. И знал, что вешаться не было ни единой причины. То есть, все у человека шло просто замечательно — отличная работа, деньги, начали появляться какие-то деловые связи, похоже, у парня случился серьезный роман с дочерью начальника, причем, вроде бы, не только по расчету… В общем, все было просто замечательно. А теперь подумаем, что меня так насторожило.

— То, что все это «хорошо» случилось в последние месяцы? — неожиданно выпалила Марина.

— Мысли читаешь, стажер, — кивнул Рэкки. — Два месяца назад этот парень занял очень престижную должность. И пошла полоса невероятного везения. А теперь он взял и повесился — от большой радости, надо думать.

— А под каким видом мы явимся? — спросила Марина.

— Это на месте решим, не переживай, — кивнул Рэкки. — Об иллюзорке я позабочусь, тебе надо будет только участвовать в осмотре. Может, заметишь что-нибудь важное. И потом, квартира, скорее всего, будет пустой. Следствие проводилось, но спустя рукава — это явное самоубийство. Да, вот что — он оставил предсмертную записку.

— Обвиняющую во всем Анну Дюпон? — предположила Татьяна.

— Обвиняющую весь белый свет. Только обвинение было написано до нашей эры. «Все суета сует, и всяческая суета». И ни слова больше.

Квартира и в самом деле оказалась пустой, поэтому иллюзорка не понадобилась. Что же до набора отмычек, то он был «стражникам» совершенно без надобности — почти в любую квартиру можно было приникнуть с кромки. А заодно это давало картину происшествия, которой был лишен любой следователь.

— Придется осторожничать, — предупредил на всякий случай Корвин. — Ты, Марина, иди за мной след в след, Алекс будет в арьергарде.

Марина знала, что этот дом построен в таком месте, где лучше всего на кромку не ходить. Ни днем, в самое опасное время, ни даже ночью. Но выбора сейчас не было.

Рэкки остановил машину около самого подъезда. Сейчас во дворе было немноголюдно, но все равно следовало отвести глаза прохожим — на всякий случай.

— Все, заходим, — скомандовал шеф Темных. — По лестнице поднимаемся быстро, старайтесь прислушиваться и смотреть в оба.

На кромке дом тоже был невысоким, но абсолютно другим. Никакого кодового замка в подъезде не было и в помине — дверь висела на одной петле. А само здание выглядело так, будто через него и в самом деле прокатилась линия фронта — оно было серым, с потрескавшимися кое-где стенами, целых окон не оказалось вообще.

— Одно хорошо, на кромке тут точно никто не живет, — проговорил Корвин. — Теперь — по лестнице — и в квартиру. Рэкки знает, куда.

Они бросились вверх по выщербленным ступеням с такой скоростью, словно бы от этого зависела их жизнь. Возможно, так оно и было — поднимать панику по пустякам ни Рэкки, ни остальные опытные сотрудники «Стражи» не стали бы.

Марина, прежде чем нырнуть в подъезд, бросила последний взгляд на унылый, без единой травинки, двор — так он выглядел на кромке. В последнюю секунду ей показалось, что они упустили нечто важное, какую-то деталь, от которой зависело их расследование. Но это было, скорее, предчувствием, неясным подозрением. Девушка решила сказать об этом потом, когда они выйдут с кромки.

Она едва не спотыкалась, прыгая через ступеньки, где-то на середине лестницы ей показалось, что все пространство заполняется едким удушливым дымом, дышать было невозможно.

Они влетели в квартиру, если можно так назвать помещение без дверей, без намека на обои, с мутными осколками стекол в окнах, с кучами мусора на полу.

Девушка закашлялась — запах дыма теперь казался просто невыносимым. И в этот момент она сделала еще один шаг — и едва не налетела на шкаф с одеждой, появившийся словно бы из ниоткуда.

Видимо, Марина не расслышала команду: «Выходим!»

— Осторожней, так можно и лоб расшибить, — оказавшийся рядом Алекс удержал ее от падения. — Всё, теперь осматриваемся, принюхиваемся, и не следим.

Последнее было самым важным, поэтому Марина так и осталась стоять в самом центре хорошо обставленной комнаты.

Здесь было все — «домашний кинотеатр», компьютер с широким экраном, рядом были аккуратно сложены диски — видимо, хозяин увлекался компьютерными играми. Пожалуй, розовые обои не говорили о его хорошем вкусе, да и мебель показалась Марине какой-то слишком уж современной. Уюта в этой комнате не наблюдалось.

— Самоубился он, судя по всему, здесь, — Рэкки показал на карниз. — Из окна соседнего дома увидели, что творится нечто странное. Милицию догадались вызвать уже потом. Хотя ничего это уже не изменило.

— Посмотрим, что делается в письменном столе, — пробормотал Корвин. — Если там только найдется эта анкетка…

— А сейчас эта квартира кому принадлежит? — спросила Марина.

— Вообще-то, жил он один, — проговорил Рэкки. — С родными был в ссоре. Вообще-то, живут они в одном из соседних домов — но поплоше. Так, что, вероятно, теперь будет их жилье. Слабое утешение.

— Пожалуй, — согласился Алекс. — Да он, судя по всему, вообще был нелюдимом…

— Скорее, хотел общаться с теми, кто выше рангом, — усмехнулся Рэкки. — Этот самый словоохотливый патологоанатом в школе был с ним дружен — не разлей вода. А дошло дело до института — они стали даже не приятелями, а просто знакомыми. Так, «здравствуй — прощай». Оно и понятно — один экономист, второй — так себе доктор.

Марина еще раз осмотрелась — что-то показалось ей странным. И лишь через минуту она сообразила, что именно.

В этом доме практически не было книг. Ни одной. На книжной полке были диски.

— Опять громко думаешь, — усмехнулся Корвин. — Такие, как этот Дима Коробейников, если и читают, то для того, чтобы было о чем поговорить в своем кругу, предстать умным. А для этого достаточно и Интернета.