Со стальным визгом Кадиллак Духновенный очнулся от железного сна. Память и сознание не желали повиноваться: что это были за яркие огни, высокая крыша, слуги в зеленом, благоговейно падавшие ниц в его присутствии? Он присел, чтобы потребовать объяснений, и ему ответили тревожные вопли и религиозный ужас.

– Господин, господин, ах, это правда, это правда! Ах, господин, благословите.

Юная послушница с полуметаллическим лицом распростерлась на полу, являя неприкрытое обожание. Кадиллак Духновенный сошел с кровати (с операционного стола?), узрел свое отражение в белом кафеле стены и все вспомнил.

«Полное умерщвление! Человек стал сталью…» Он взглянул на свое тело, на руки, на ноги. Металл; гладкий твердый металл, не запятнанный растленной плотью, не замаранный красной кровью, чистейший святой металл. Кадиллак Духновенный благодарно воздел стальные руки.

– Полное умерщвление! Успешное полное умерщвление! – Технический персонал стелился по полу, аллилуйствуя. Кадиллак Духновенный взирал на собственное великолепие в кафеле и вспоминал…

…голос Великого Инженера, звавший его пророчествовать…

…армия против армии, сражение равных, а между ними – Бедные Дети, беспомощные, без вождя и лидера…

…яркие огни, жужжащие блестящие машины, холодный-холодный кафель, сверкающая сталь, тьма.

– Сколько времени прошло? – спросил он женщину-кибертехника.

– Восемь дней, святейший. Мир рехнулся, святой отец: купол базилики уничтожен, сыромясые осквернили святилище, когда благодарили небеса за победу; здесь велись бои, сражения проигрывались и выигрывались на этих самых улицах, сотни погибли и… простите меня, сбрендили даже время и пространство. Все переменилось: во вселенной вырвалось на свободу безумие.

– Спокойно, малышка. Выходит, потом порядок и гармония восстановились, – сказал Кадиллак Духновенный. В миг концентрации вокруг его правого запястья возник черный ореол. Техники резко вздохнули и стали аллилуйствовать. – Чем Серая Госпожа была, то я есмь, и более того. Она была низменной плотью, я же – священная сталь. Я – избранник Великого Инженера, Человек Будущего; сила пылает в моих проводах… – И он разжал пальцы на правой руке, и тьма залила всех техников, кроме двух говоривших с Кадиллаком Духновенным, и превратила их в черное дымящееся нечто, непредставимо мерзкое и непотребное. Кадиллак Духновенный рассмеялся металлическим смехом. Он был одержим властью; каждое следующее злоупотребление должно быть сочнее, глубже, полнее. На глазах у пресмыкающихся прислужников он трансформировался, отрастил крылья, пропеллеры, циркулярные пилы, тахионные бластеры, радиоантенны, переносные настольные фисгармонии, колеса, гусеницы, сопла, ракеты, стиральные машинки, и весь алхимически замутился.

– Вы со мной, – скомандовал он кибернетику и технику, что провозгласили его господином. – Я устал от превращений. – Кибернетику он сказал: – Будешь моим камергером, – а технику: – Будешь моим главным инженером. Не бойтесь меня… вы должны меня любить. Я приказываю. А теперь я желаю низкопоклонства моего народа.

– А-а, – сказала камергер.

– Э-э, – сказал главный техник.

– Где верующие? – вопросил Кадиллак Духновенный

– Увы, они не верили так, как верили мы, – сказала камергер.

– Они решили, что вы погибли, когда самолет врезался в купол и тот развалился, – сказал главный инженер.

– Вы, конечно, были в подземелье, в безопасности, – сказала камергер.

– Но они-то этого не знали, – сказал главный инженер.

– Так что они, э, сменили объект верования.

– Они поклоняются теперь кое-чему другому.

– Это, э, поезд.

– Он прибыл из Стальтауна после бури времени и предложил всем Бедным Детям прибежище.

– Вы же видите параллель, святой отец: пророчества, которые вы распространяли, о Стальном Мессии, что явится из Стальтауна и спасет верующих от войны и опустошения…

– Они, э, ушли с поездом.

– Что? – зарычал Кадиллак Духновенный. Нарастив пропеллеры, он взмыл в воздух.

– Летите на запад, – добавила камергер.

С воздуха Кадиллак Духновенный увидел, что Град Веры постигло бедствие похуже войны. От Купола Базилики Серой Госпожи (теперь, решил он, Базилики Полного Умерщвления) остались куски и осколки, рассыпанные по кафельному полу приемной палаты. Восточного крыла и десяти гектаров Града Веры – как ни бывало, на их месте появилось засеянное кукурузой орошаемое поле равной площади. Личные покои Серой Госпожи – расколотый стеклянный кратер в скале, рядом покоятся перекореженные останки какого-то неуклюжего трехногого механизма.

«Что произошло? Война, кошмар, поругание, ересь; и еще локомотив!»

Что характерно, это даже не особо выдающийся образец локомотивостроения, решил Кадиллак Духновенный, издали следя за белым паром на западном горизонте. Великий Южный, термоядерный тягач 27 класса; токамакам требуется капитальный ремонт. Краска растрескалась и пузырится, что это там написано… «Бродячее Шатокуа и Просветительская Буффасмагория Адама Черного»? Какой пафос. Сияя серебром на солнце пустыни, Кадиллак Духновенный включился во всеобщую адресную систему и задал трепку своему народу.

– Ах вы маловеры! – К окнам обветшалых вагонов прильнули лица. На них читался испуг. Хорошо. – Ах вы безбожное, порочное колено! Я обещал, что вернусь к вам путем Полного Умерщвления, но ни один из вас и восьми дней не ждал обещанного! Заветонарушители! Идолопоклонники! Вы молитесь этому… Златому Тельцу, а не физической инкарнации Космического Инженера! Смотрите же, как я в пух и прах разобью всех ложных кумиров! – Он жужжал пропеллерами над мчащимся поездом и уже вздымал руку, чтобы метнуть гром и молнию киберприказа.

– Мы все будем признательны, если вы не станете этого делать, – сказал поезд как-то неожиданно. Энергия в пальцах Кадиллака Духновенного испарилась.

– Что?

Поезд повторил заявление слово в слово.

– Говорящий поезд! Ну ничего себе.

– Даже нечто большее, – сказал Великий Южный класса 27. – Я – Полное Умерщвление.

– Чушь! Кощунник! Это я Полное Умерщвление, единственное и неповторимое!

– Ты – человек, ставший машиной. Я – машина, ставшая человеком. В душе ты – плоть, вот почему ты все еще носишь наружность человека, ну а я превзошел этот антропоморфический шовинизм. Я – машина в форме машины.

Бедные Дети повысовывали головы из окошек, явно наслаждаясь теософскими разборками. Кадиллак Духновенный обнаружил, что любопытство в нем сильнее гнева, и спросил:

– Что же ты за создание?

– Взгляни на мой спецвагон, – ответил поезд. Кадиллак Духновенный втянул винты и совершил реактивную посадку на ободранную крышу. Выдвинул телескопический глаз-камеру, чтобы заглянуть внутрь. Окна черны от густой паутины и грязи, да и внутри то же самое: пыль, паутина, дряхлость и запущенность. В центре вагона – потрескавшееся кожаное кресло, в кресле – мумифицировавшийся труп. На голове трупа – железная диадема необычного и мудреного вида.