– И это вы мне говорите только сейчас? Чему вас учили в вашей Абверштелле?

Взяла парня за руку, усадила на стул.

– Рассказывайте!..

* * *

На этот раз добираться пришлось автобусом, самым обычным, рейсовым, с надписью «Париж – Орлеан». Только окна салона оказались зашторены, и шофер держал рядом с креслом немецкий BMP-35.

Пассажиров всего десяток, вместе с Пэл и Лейхтвейсом – дюжина. Все мужчины разных лет, молчаливые, плохо одетые, словно костюмы и плащи куплены оптом на дешевой распродаже. Поздоровались кивком, словно по команде. Пэл, почувствовав себя неуютно, устроилась возле закрытого окна, усадив Николаса рядом с собой. Матильды Шапталь не было, хотя Пэл рассчитывала увидеть ее здесь.

Мотор взревел, заурчал…

Первые километры она молчала, смотрела в ночь, приподняв краешек шторки, но потом почувствовала, как начинает ныть затылок. Лекарство выпила, значит, нервы. Все-таки она не железная. Пэл неуверенно поглядела на соседа.

– Николас! А-а… А о чем поют бабочки?

Тот почему-то не удивился.

– Поют о небе, леди Палладия. Танго «Аргентина» помните?

Пэл кивнула.

– На эту музыку, только слова совсем другие.

Внезапно он улыбнулся, весело, по-мальчишески.

– Я – шепотом. Хорошо?

Автобус мчался сквозь ночь, дождь заливал водой стекла, в сумочке ждал своего часа завернутый в платок паспорт государства Тауред…

* * *

– Не возражаю! – кивнул мистер Эйтз, даже не дослушав. – Берем вашего парня, штурман нам понадобится. Кроме того, для нас сейчас ценен каждый мужчина, умеющий стрелять.

Намек был ясен, но Пэл пропустила его мимо ушей. Англия – она тоже женского рода.

– Вам, леди Палладия, надо будет переодеться, но это уже потом, на корабле….

Странно было видеть мистера Восьмого не в небесной выси, а на грешной земле, в плаще и шляпе. Именно он встретил автобус посреди залитого дождем проселка. Тут же стоял небольшой крытый грузовик, из которого один за другим выгружали деревянные ящики, покрытые зеленой краской. Под крышками оказались те же BMP-35, что у шофера. Потом настала очередь патронов, извлеченных из третьего ящика, на этот раз цинкового.

Пэл к оружию даже не подпустили. Николас стал в короткую очередь, но – не хватило. Парень ничуть не расстроился.

– Найду!

Сказано так, что Пэл тут же поверила. Палладин неведомой Прекрасной Даме достался надежный.

Затем все выстроились на краю дороги. Пэл подумалось, что сейчас мистер Эйтз произнесет торжественную речь, но тот ограничился коротким инструктажем. Идти следовало вслед за ним, никуда не сворачивая и соблюдая интервал в два метра.

Надвинул шляпу чуть не на самые уши – и шагнул прямо в густую мокрую грязь.

Пэл шла осторожно, стараясь не оступиться. Ботинки надеть догадалась, но все равно двигаться было трудно. На миг она поразилась контрасту. Черное вспаханное поле, потревоженная плоть Земли и небо, куда предстоит попасть.

А потом из самого зенита упал знакомый белый луч. Пэл услышала, как идущий вслед за нею Николас негромко ахнул и невольно улыбнулась.

Луч приблизился, превращаясь в молочно-белую колонну. Мистер Эйтз отошел в сторону, пропуская первого, которому предстоит вознестись в поднебесье. Человек шагнул в пламя, за ним второй, третий… Пэл затаила дыхание, уверяя себя, что это совсем не страшно. Просто земля уйдет из под ног, а перед глазами засветятся маленькие белые огоньки.

Сердце замерло, а потом забилось очень быстро, словно боясь опоздать.

1

– Не летали еще в космос, Николас?

Вопрос чисто светский, ответа не требующий. Просто их места вновь оказались рядом, и молчать было неприлично. Парень, однако, отреагировал очень серьезно.

– Честно говоря, даже не мечтал. Не слишком хотелось, моя стихия – небо, а не пустота.

Переодеваться пришлось в маленькой кабинке сразу за знакомым белым коридором. И комбинезон ей выдали белый, только обувь не в цвет, вместо грязных ботинок – легкие серые туфли, похожие на тенниски. Все точно по размеру, что весьма удивило. Вероятно, ее полет был предусмотрен еще после первой встречи.

Рассадили снова по двое. Салон очень напоминал автобусный, только без окон, а кресла оказались с ремнями, как у пилотов. Появился мистер Эйтз, бегло осмотрелся и направился прямо к ней.

– Леди Палладия! – улыбнулся. – Поздравляю вас с первым настоящим полетом! В Монсальвате будем через несколько часов. На орбиту выйдем быстро, но придется ждать сигнала. В Лондоне как раз настанет утро. Все будет в порядке, только… Есть один нюанс. Я тут лекарство для вас захватил. Если что, сразу под язык.

Она хотела возразить, отказаться. Летала уже, и на самолетах и даже на цеппелине, но вовремя прикусила только что помянутый язык. Полеты – они разные.

– Сначала, когда заработают двигатели, будет трудно. Это называется «перегрузка», вы станете тяжелее в несколько раз. А потом вес вообще исчезнет.

Пэл невольно сглотнула.

– Дайте мне, – предложил Николас. – Я присмотрю за леди.

Самое время возмутиться, но Пэл почему-то смолчала. В конце концов, не так и плохо, когда о тебе заботятся. Николас, кажется, нормальный парень, только с характером. Как и она сама.

Внезапно салон тряхнуло, а потом на грудь упала каменная скала. Пэл попыталась ухватить губами клочок воздуха, но горло перехватило. Тяжесть росла, скала превратилась в гору и на какой-то миг поглотила весь мир. Стало темно, тяжелый камень охватил со всех сторон, а где-то рядом послышались знакомые шаги. Вилли-Винки, обратившись гномом, пробирался к ней сквозь скалистую толщу. Камень трещал, распадался на куски, шаги грохотом отдавались в ушах, и маленькая Пэл вдруг поняла, что Вилли-Винки тут ни при чем. Не он, старый ворчун, пришел за ней.

– Худышка! Мисс Худышка!..

Она открыла глаза и увидела совсем рядом лицо Николаса. Тяжесть исчезла без следа, под языком откуда-то взялась таблетка, взгляд же парня ей совсем не понравился.

Пэл попыталась улыбнуться.

– Жива!

* * *

Последний толчок, и корабль замер. Сидевшие в креслах оживились, кто-то начал расстегивать ремни. Появился мистер Эйтз – вплыл, держась за поручень.

К невесомости Пэл уже успела немного привыкнуть, но мысль о том, что придется отрываться двумя ногами от пола, все же пугала. Она хотела попросить Николаса, чтобы тот взял ее за руку, но в последний момент сдержалась.