При этих известиях венецианская олигархия перестала соблюдать всякую меру. Французский посланник делал тщетные усилия, чтобы доказать Сенату, какую пропасть он роет под своими ногами. Он разоблачил ложные сведения о поражении Жубера в Тироле и такую же ложь о поражениях Самбро-Маасской и Рейнской армий.

Он доказал, что эти армии еще не начинали военных действий. Он дошел до того, что сообщил Сенату план кампании, из которого вытекало, что оставление Тироля Жубером было заранее согласованной операцией, что этот генерал движется через Каринтию на Пустерталь и что он не только не погиб, а, наоборот, достиг своей цели.

Пезаро не придавал никакой веры этим сообщениям, он слишком горячо желал поражения французов. Со своей стороны, Венский двор не пренебрегал никакими средствами, чтобы разжечь страсти врагов Франции. Для него было очень важно организовать восстания в тылах армии.

Резервный корпус, оставленный в Пальманове, гарнизон Озоппо и благоразумие проведитора Мочениго[68] удержали в спокойствии Фриуль. Возможно также, что и сами жители, находившиеся ближе к театру военных действий, были лучше осведомлены о положении вещей.

Сбор всеобщего ополчения в Веронской провинции был подготовлен уже давно. Более 30 000 крестьян получили оружие и ждали только сигнала для начала резни; 3000 человек венецианских и словенских войск были посланы в Верону, чтобы составить ее гарнизон. Проведитор Эмили, преданный Сенату, договорился с Лаудоном. Он известил его о слабости французского гарнизона и, как только счел для себя обеспеченной поддержку австрийских войск, дал сигнал к восстанию.

17 апреля, на второй день Пасхи, после вечерни, ударил набат. Восстание разразилось одновременно в городе и в деревнях. Повсюду происходили убийства французов. Неистовство народа дошло до того, что было зарезано 400 больных в госпиталях. Генерал Баллан с гарнизоном заперся в фортах. Артиллерийский огонь с фортов, направленный им против города, заставил веронские власти просить о переговорах, но народ в бешенстве воспротивился этому.

Подкрепление в 2000 словенцев, высланное проведитором Фоскарини из Виченцы, и приближение войск австрийского генерала Нейперга еще более возбудили народ. За ущерб, причиненный бомбардировкой города, он отомстил тем, что перебил гарнизон Киузы, уже раньше вынужденной капитулировать перед всеобщим ополчением горцев.

Генерал Кильмен, командовавший в Ломбардии, при первых же сведениях, полученных им о восстании в Вероне, принял меры для оказания помощи генералу Баллану.

21 апреля первые его колонны показались под Вероной. Генералам Шабрану, Лагоцу и Шевалье после нескольких боев удалось 22-го днем обложить Верону. 23-го восставшим стало известно о подписании предварительного мирного договора с Австрией и в то же самое время – о прибытии дивизии Виктора, спешно подходившей из Тревизо. Восставших охватила тревога. Упадок духа у них был столь же велик, как до того велико было их неистовство.

Они просили о капитуляции и, стоя на коленях, приняли условия, которые им продиктовал генерал Баллан, выдали заложников, и, таким образом, воцарился порядок. Французы могли бы прибегнуть к ужасающим репрессиям, но, несмотря на то что кровь их предательски умерщвленных братьев по оружию еще текла по улицам, мести не последовало, и всего только трое жителей были преданы суду; провели общее разоружение и отослали крестьян в их деревни.

Не менее ослепленная олигархия Венеции позволила вырезать на своих глазах экипаж французского корсара, который, преследуемый австрийским фрегатом, искал убежища у самых батарей Лидо. Французский посланник протестовал против такого нарушения международного права и потребовал осуждения убийц. Сенат насмехался и над его представлениями, и над его угрозами. Он издал декрет, которым устанавливалось вознаграждение тем его прислужникам, которые приняли участие в растерзании капитана Ложье[69] и его матросов.

VIII

Как только Наполеон узнал о беспорядках и об убийствах, происходивших в тылах армии, он послал в Венецию своего адъютанта Жюно и поручил ему вручить Сенату следующее письмо, помеченное «Юденбург, 9 апреля 1797 года»: «Во всех материковых владениях подданные светлейшей республики призваны к оружию. Объединяющим их лозунгом является: смерть французам.

Число солдат Итальянской армии, ставших их жертвами, доходит уже до нескольких сотен. Вы напрасно делаете вид, что дезавуируете сборища, которые созданы вами самими. Неужели вы думает, что, удалившись в глубь Германии, я не имею власти заставить уважать солдат первого народа в мире?

Неужели вы думаете, что легионы Итальянской армии могут оставить без наказания убийц, покрытых кровью наших братьев по оружию? Нет француза, у которого поручение выполнить эту месть не утроило бы его мужества и его сил… Не воображаете ли вы, что теперь все еще век Карла VIII[70]? С той поры настроение в Италии сильно изменилось!» У Жюно было приказание лично прочесть это письмо в Сенате и выразить все негодование главнокомандующего. Но страх уже раньше охватил Венецию.

Престиж власти исчез. Стало известно, что Рейнские армии совсем не начинали военных действий, что Жубер со своим корпусом стоит в Виллахе, что Виктор подходит к Вероне, что французы уже двинулись к лагунам и, наконец, что Наполеон, победив во всех боях, привел в ужас самую Вену, только что заключил перемирие с эрцгерцогом и император прислал к нему просить мира. Французский посланник Лаллеман представил Жюно Сенату. Жюно выполнил свою миссию со всей прямотой и резкостью солдата. Сенат униженно оправдывался. Друзья свободы подняли голову и предчувствовали свое торжество.

Депутация из сенаторов была послана в Грац, к главнокомандующему, чтобы предложить ему все возмещения, какие он пожелает. Ей была дана особая инструкция подкупать всех, кто пользуется его доверием. Все оказалось бесполезным. В то же время Сенат отправлял курьера за курьером в Париж и предоставил значительные суммы в распоряжение своего посланника в надежде склонить на свою сторону вожаков Директории и побудить их к посылке главнокомандующему Итальянской армией распоряжений, могущих спасти аристократию. Этот путь интриг привел к цели в Париже. Венецианскому посланнику, раздавшему на 10 миллионов переводных векселей, удалось добиться приказаний, которых он просил.

Но эти приказания были составлены без соблюдения всех установленных законом форм. Депеши, перехваченные в Милане, дали Наполеону возможность расстроить эту интригу. У него в руках оказался список тех, кому были розданы деньги в Париже. Он аннулировал все своей властью. 3 мая Наполеон в Пальманове обнародовал объявление войны Венецианской республике, основанное на принципе: противопоставлять силе силу. Его манифест был составлен в таких выражениях: