— Да, — сказал он тихо, — ты действительно красавица. Пусть Ориэлла нужна мне ради укрепления нашей расы, которая стоит на грани вымирания, и ради осуществления моих планов, но она всегда будет непокорной и своенравной. Я никогда не смогу доверять ей, Элизеф, и потому она навечно останется пленницей, ты же — свободна и можешь быть моей союзницей. — Он улыбнулся фальшивой улыбкой, — может быть, ты даже сможешь стать супругой Верховного Мага, если докажешь, что достойна моего доверия.

— Лжец! — выдохнула Элизеф, но в глазах ее загорелась надежда.

Миафан пожал плечами.

— Время нас рассудит, — ответил он. Когда за ней закрылась дверь, он рассмеялся. Значит, она попалась на крючок? Что верно, то верно: время покажет.

Услышав, что Элизеф бежит вниз по лестнице, служанка тихо, но проворно шмыгнула обратно, в покои волшебницы. Схватив тряпку, она принялась усердно протирать стол, напустив на лицо обычное невозмутимое выражение, хотя ее переполняло чувство радостного возбуждения. Девушка, как всегда, пришла прибираться здесь, но, услышав наверху громкие голоса, решила прокрасться поближе, насколько осмелилась, и подслушать. И, Боги свидетели, риск оправдал себя!

Элизеф, закрыв лицо рукой, тяжело ступая, вошла в комнату. Увидев служанку, о которой она забыла, волшебница вздрогнула, но тут же пришла в себя.

— И это все, что ты успела, проклятая лентяйка? — Элизеф замахнулась на девушку, но та успела уклониться. Волшебница, однако, была подавлена, и ей не хотелось продолжать скандал.

— Принеси-ка вина! — закричала она и ушла в спальню.

— Сейчас, госпожа. — Девушка присела и побежала исполнять приказание. Она ничем не выдавала своей огромной радости. Волшебница Ориэлла бежала! О Боги, да ради одного этого стоило рисковать, проникнув сюда!

Искальда, перепуганная нашествием волков, мчалась без оглядки. Даже любовь к брату отступила перед животным побуждением бежать от такого количества хищников. Она понеслась вниз; кое-кто из воинов пытался поймать ее, но куда там! Искальда скакала по долине, потом — по ущелью, точно на ногах у нее выросли крылья. Она сама не знала, куда бежит, обуреваемая одним желанием — быть подальше от воющих волков и запаха крови. Она даже не заметила, как оказалась в долине, по ту сторону ущелья. Охваченная ужасом, она не оглядывалась и не слышала других звуков, кроме стука собственных копыт. Поэтому, обогнув большой камень у входа в долину, Искальда застыла как вкопанная, едва не столкнувшись с толпой всадников.

Ксандимцы! Ее родной народ! Ошарашенная, Искальда быстро узнала прежних друзей и подруг. Устыдившись своего изгнанничества и своего животного страха, который выглядел беспричинным, она быстро развернулась и бросилась обратно, но какой-то вороной конь вырвался вперед и поскакал вдогонку. Одного взгляда на него ей было достаточно, чтобы понять: случилось то, чего она боялась. Это был Фалихас!

Испуганная неожиданной встречей с бывшим женихом, Искальда даже не обратила внимания на какого-то незнакомца, сидевшего верхом на вороном коне.

Но первый страх, придавший ей сил, постепенно стал проходить, и Искальда почувствовала усталость и холод. Черный жеребец уже догонял ее. Расстояние между ними быстро сокращалось. И вдруг чья-то рука ухватилась за веревку, которую нацепил ей на голову этот несчастный казалимец, и резкая боль в шее заставила кобылу остановиться.

— Тпру, тпру, милый, тише. Это же девочка. — Не выпуская веревки из рук, всадник спрыгнул со спины хозяина и подошел к Искальде. Искальда отпрянула, возмущенно фыркнув. Этот маленький жилистый человек не был ксандимцем! Как же Фалихас позволил оседлать себя чужеземцу? А незнакомец тем временем гладил ее, и его воркующий голос звучал ласково, но язык был совершенно незнакомым. Искальда поглядела на Фалихаса, недоумевая, почему он не принял человеческого облика.

— Он не может этого сделать. На него наложено такое же заклятие, что и на тебя.

Искальда яростно заржала, увидев ненавистного Эфировидца. Она вырвалась от чужестранца, едва не сбив его с ног, и, не помня себя от гнева, бросилась на Чайма. Но тот не отскочил в сторону, а поднял руку и начал произносить заклинание.

И вот четыре ноги Искальды внезапно превратились в две, и от неожиданности она упала лицом в снег. Ошеломленная, девушка приподнялась на локтях и увидела свои руки — человеческие руки! — и заплакала от радости. Когда Искальда вновь подняла голову, то увидела, что Чайм протягивает руку, чтобы помочь ей встать. Он смотрел на нее виновато и сочувствующе.

— Фалихас — больше не Хозяин Стад, — тихо сказал Эфировидец. — Я давно ждал этого дня. Ты была на моей совести с самого начала твоего изгнания. Добро пожаловать назад, в Ксандим, Искальда.

Не обращая внимания на протянутую руку, Искальда бросила на него холодный взгляд.

— А как Шианнат? — спросила она.

— Для него изгнание тоже окончено, — ответил Эфировидец. — Но где же он?

— Свет Богини! — Искальда вскочила на ноги. — Я же оставила его в башне, с этой женщиной.

— С женщиной? — Чайм вдруг сосредоточенно нахмурился. — С какой? С пленницей? Искальда кивнула:

— Откуда ты знаешь?

Но Чайм уже не смотрел на нее.

— Паррик! — крикнул он. — Кажется, мы нашли ее.

* * *

В горном ущелье войско Ксандима встретило Шианната в облике коня. Ему все-таки удалось одолеть второго крылатого врага на крыше башни. Встревоженный шумом, Шианнат поглядел вниз и увидел, как волки истребляют отчаянно сопротивляющихся воинов Харина и как мчится в лесок белая кобыла. Он тут же полез вниз, забыв и об Ориэлле, и о Яауре — обо всем, кроме любимой сестры. Когда он слез, внизу уже не было ни волков, ни стражников, и Шианнат тут же превратился в коня и галопом помчался вслед за Искальдой, по ее следам на снегу.

Достигнув ущелья, Шианнат в удивлении остановился при виде конного войска, двигавшегося навстречу. Изгнанник никак не мог решить, бежать ему или остаться, как вдруг знакомый, родной голос, который он и не чаял больше услышать, окликнул его по имени.

— Искальда! — вскричал он, забыв, что сам еще не принял человеческого облика. Слово, которое он хотел сказать, прозвучало, как радостное ржание, и Шианнат поспешно превратился в человека и бросился навстречу бегущей к нему сестре.

Все это было похоже на сон. Узнав, что он больше не изгнанник, Шианнат в изумлении уставился на своих соплеменников. Эфировидец рассказывал ему о переменах в Ксандиме, происшедших за время изгнания Шианната, а прильнувшая к брату Искальда широко улыбалась, глядя на его изумленное лицо.

Вдруг от толпы отделился кривоногий лысоватый человек.

— Где Ориэлла? — спросил он грозно.

Хотя незнакомец явно говорил на чужом языке, Шианнат почему-то понимал его слова и догадался, что Эфировидец каким-то чудесным способом переводит незнакомую речь.