Я нажимаю на кнопку «окончание разговора» и отключаю телефон.

Выйдя с парковки, я спускаюсь по лестнице и выхожу на улицу. Запихиваю старую одежду и ботинки в урну вместе с пакетом и мятыми обрывками бумаги из комнаты отеля. Иду по улице, беззаботно и весело, как я надеюсь, помахивая тростью. Покупатели на охоте, магазины полны мишурой и рождественскими гимнами. Это вызывает во мне тоску по дому. Чарли любит подобные вещи: Санта-Клаусов в универмагах, витрины и старые фильмы с Бингом Кросби, действие которых разворачивается в Вермонте.

Собираясь перейти дорогу, я замечаю плакат на боку фургона, развозящего газеты. «ОХОТА НА УБИЙЦУ КЭТРИН». Ниже, под пластиковой планкой, прикреплено мое лицо. Тотчас же мне мерещится большая неоновая стрелка у меня на голове, указывающая вниз.

Впереди расположен отель «Адельфи». Я миную вращающиеся двери и пересекаю фойе, борясь с искушением ускорить шаг. Я приказываю себе не торопиться и не оглядываться. Выше голову. Смотри вперед.

Это величественный старый железнодорожный отель, ведущий свою историю с того времени, когда паровозы приезжали из Лондона, а пароходы приплывали из Нью-Йорка. Теперь он выглядит таким же уставшим, как и некоторые официантки, которые предпочли бы сейчас оказаться дома и накручивать волосы на бигуди.

Бизнес-центр расположен на втором этаже. Секретарша – тощая девица по имени Нэнси, с крашенными в красный цвет волосами и в красном галстуке на шее, гармонирующем с помадой. Она не спрашивает у меня пропуска или номера комнаты.

– Если у вас есть вопросы, просто задайте их, – говорит она приветливо.

– Прекрасно. Мне надо проверить электронную почту. – Я сажусь за компьютер спиной к ней. – Вообще-то, Нэнси, вы можете мне помочь. Узнайте, пожалуйста, есть ли на сегодня рейс в Дублин.

Через несколько минут она зачитывает список. Я выбираю рейс ближе к вечеру и сообщаю ей номер моей кредитной карты.

– А вы можете узнать то же самое про Эдинбург? – спрашиваю я.

Она поднимает брови.

– Вы же знаете, каково начальство, – объясняю я. – Никогда не могут сразу решить.

Она кивает и улыбается.

– И проверьте, нельзя ли заказать каюту на паром до острова Мэн.

– Деньги за билеты не возвращаются.

– Ничего.

Тем временем я ищу электронные адреса всех центральных газет и собираю имена редакторов, старших репортеров и полицейских хроникеров. Я начинаю набирать письмо правой рукой, нажимая по одной клавише. Левую руку я запихиваю под ногу, чтобы унять дрожь.

Начинаю с представления: сообщаю имя, адрес, номер страховки и профессиональные детали. Они не должны подумать, что это липа. Им придется поверить, что я профессор Джозеф О'Лафлин, человек, убивший Кэтрин Макбрайд и Элизу Веласко.

Сейчас немного больше четырех. Редакторы отбирают статьи для нового выпуска. Я должен изменить завтрашние заголовки. Я должен выбить Бобби из колеи и заставить его сомневаться.

До этого момента он всегда находился на два, три, четыре шага впереди меня. Его акты возмездия были продуманы с блестящей логикой и исполнены с клинической аккуратностью. Он не просто поделил между нами вину – он превратил это в род искусства. Но несмотря на всю его гениальность, он способен на ошибку. Никто не безупречен. Он избил женщину, потому что она напомнила ему мать.

Всем заинтересованным.

Это мое признание и официальное заявление. Я, Джозеф Уильям О'Лафлин, решительно и определенно утверждаю, что являюсь человеком, ответственным за смерть Кэтрин Макбрайд и Элизы Веласко. Я выражаю соболезнование всем, кто скорбит об их кончине.

А тем из вас, кто был обо мне лучшего мнения, я приношу искренние извинения.

Я намерен сдаться полиции в течение ближайших 24 часов. Я не собираюсь прятаться за спины адвокатов или искать оправдания тому злу, которое я причинил. Не заявлю, что слышу таинственные голоса. Я не находился в состоянии наркотического опьянения и не получал распоряжений от сатаны. Это был свободный выбор. Погибли невинные люди. Каждый час моей жизни отягощен чувством вины.

Я перечисляю имена, начиная с Кэтрин Макбрайд. Я записываю все, что знаю о ее убийстве. Следующим идет Бойд Коссимо. Я описываю последние дни Руперта Эрскина, отравление Сони Даттон, пожар, убивший Эстер Горски и изувечивший ее мужа. В конце списка – Элиза.

Я не прошу ни о каком снисхождении. Некоторые из вас, возможно, захотят узнать больше о моих преступлениях. В таком случае вы должны поставить себя на мое место или найти того, кто это уже сделал. Такой человек существует. Его зовут Бобби Моран (он же Морган), и завтра утром он приедет в Центральный уголовный суд Лондона. Он более, чем кто-либо другой, понимает, что значит быть одновременно жертвой и мучителем.

Искренне ваш Джозеф О'Лафлин

Я подумал обо всем, кроме того, как это скажется на Чарли. Бобби был жертвой решения, принятого не по его воле. Я делаю то же самое со своей дочерью. Мой палец зависает над клавишей «Отправить».

У меня нет выбора. Письмо исчезает в лабиринте электронного почтамта.

Нэнси думает, что я сумасшедший, но тем не менее организовала мое путешествие, купив билеты на самолеты в Дублин, Эдинбург, Лондон, Париж и Франкфурт. Кроме того, заказаны купе первого класса до Бирмингема, Ньюкасла, Глазго, Лондона, Суонси и Лидса. Она также вызвала белый «воксхолл кавалер», который ждет на улице.

За все было заплачено при помощи дебетовой карты, не требующей авторизации в банке. Эта карта связана с трастовым фондом, учрежденным для меня отцом. Налог на наследство – один из любимых объектов его ненависти. Я предполагаю, что Руиз заморозил все мои счета, но до этого он добраться не может.

Дверь лифта открывается, и я иду по фойе, глядя прямо перед собой. Налетаю на пальму в горшке и понимаю, что меня снесло в сторону. Теперь при ходьбе мне постоянно приходится подстраиваться и приспосабливаться, словно при посадке самолета.

Нанятая машина припаркована напротив входа. Спускаясь по лестнице, я все жду, что мне на плечо ляжет рука или я услышу окрик узнавания или сигнал тревоги. Пальцы перебирают ключи. Передо мной стоит вереница черных кебов, но один из них уступает мне дорогу. Я следую за транспортным потоком, глядя в зеркала и пытаясь вспомнить кратчайший путь из города.

Остановившись на красный свет, я смотрю поверх голов пешеходов на многоэтажный гараж. Три полицейские машины преграждают выезд, еще одна стоит на тротуаре. Руиз оперся о дверь и говорит по рации. Его лицо словно грозовая туча.

Когда зажигается зеленый, я представляю себе, как он повернется, а я поприветствую его, словно летчик-ас времен Первой мировой войны в покореженном самолете, выживший, чтобы сражаться еще один день.

По радио передают одну из моих любимых песен. В университете я играл на бас-гитаре в группе под названием «Орущие Дики Никсоны». Мы были не так хороши, как «Роллинг Стоунз», но мы были громче. Я понятия не имел о том, как играть на бас-гитаре, но на этом инструменте легче всего имитировать игру. Мои амбиции в основном ограничивались тем, чтобы снять девочку, хотя это получалось только у нашего солиста, Морриса Уайтсайда, у которого были длинные волосы и татуировка на торсе с изображением распятия. Теперь он работает главным бухгалтером в Дойчбанке.