— Ладно. Так и будем. Только к четырем они уже сами туда прибудут. Нужно раньше. Машину еще спрятать… Я часам к трем подъеду. А ты уж там как знаешь.

— Спасибо, Миша. Выручил.

— Благодарить после будешь, когда я тебя от лютой смерти спасу. А сейчас не мешай, мне отдохнуть нужно. Завтра рано вставать.

Еще раз поблагодарив на прощанье, Лев отключился и решил, что теперь и сам может немного отдохнуть.

Все, что можно было сделать для обеспечения безопасности на завтрашней встрече, было сделано. Оставалось лишь дождаться самой встречи.

На следующее утро под лучами восходящего солнца полковник Гуров ехал в направлении парка Кузьминки.

Уверенный, что Крылов как следует выполнил данное ему поручение, из дополнительных мер обеспечения личной безопасности он взял с собой только пистолет. В такой неопределенной ситуации прогнозировать развитие событий было практически невозможно, приходилось больше надеяться на собственную смекалку и быстроту реакции.

Припарковав машину, Лев вошел в главные ворота и неторопливо направился по аллее, время от времени бросая внимательные взгляды по сторонам.

Ему казалось, что он хорошо контролирует территорию, но момент появления на аллее еще одного гуляющего ему все-таки уловить не удалось.

— Здравствуйте! — неожиданно прозвучало за спиной. — Не подскажете, который час?

Гуров резко обернулся, готовый ко всему, но сразу понял, что доставать пистолет пока не стоит.

На него с очаровательной улыбкой смотрела, сияя не хуже утреннего солнца, довольно симпатичная молодая женщина в розовом платье. На плече у нее висела белая сумка с длинными ручками.

— Вы — Гуров. Правильно?

— Правильно, — невольно улыбнувшись в ответ, произнес он. — А вы — та самая таинственная незнакомка, звонившая господину Заруцкому?

— Да, это я звонила, — с готовностью сообщила девушка. — Меня Валя зовут.

— А меня — Лев Иванович.

— А я знаю, — снова лучезарно улыбнулась она. — Ничего, что здесь назначили встречу? Я просто живу недалеко, поэтому и попросила вас прийти сюда. Да и безопаснее здесь. — При этих словах улыбка сошла с ее лица, и Валя, тревожно оглядевшись, предложила: — Пойдемте прогуляемся. Чего здесь, на самом тычке, стоять.

— Хорошо, пойдем. Так что же вы хотели сообщить мне? — спросил Гуров, едва поспевая за девушкой, быстрым шагом продвигавшейся в глубь парка.

— Ой! Это такая история, — торопливо заговорила она. — Это ведь не я. Это другой человек хотел сообщить. Он нашел нас, мы нашли вашего адвоката. Целая эпопея. У меня парень работает в полиции. Он вас знает. А тот человек, он тоже… знакомый знакомых, как говорится. То есть он и сам тоже в полиции работает, но где-то там, «в верхах», я точно не знаю. Главное в том, что он очень боится, что его раскроют. Он ведь начальник, и получается, что выдает своих же. А за это, сами знаете, не похвалят. Поэтому он и не хотел, чтобы все узнали, откуда пришла информация.

Слушая этот довольно невнятный и путаный рассказ, Гуров вновь начал проникаться подозрениями. Открытое и сияющее лицо девушки, которое никак не ассоциировалось с представлениями о предательствах и убийствах, поначалу создало у него ощущение, что в происходящем нет никакого подтекста. Его действительно вызвали сюда лишь для того, чтобы сообщить информацию и передать документы. Все эти недавние опасения — следствие болезненной рефлексии, душевной усталости из-за вынужденной постоянной конспирации. Он даже пожалел, что понапрасну побеспокоил Круглова.

Но по мере продвижения в глубину парка и продолжения монолога улыбчивой Вали, Лев все чаще вспоминал разговор с Ириной Тимашовой и невольно проводил сопоставления.

Да, вот именно такой, непосредственной и улыбчивой, и должна была быть та девушка в супермаркете. Такой, за которой и в голову не придет заподозрить подвох. Такой, с которой после любого, самого странного недоразумения можно просто посмеяться и разойтись. И именно она, эта милая и непосредственная девушка, влекла его сейчас за собой, уводя в дебри лесопарковой зоны.

— Он сказал, что будет ждать у озера, — тараторила Валя. — Там есть такое дерево… в общем, я знаю. Мы условились, что я вас встречу и приведу на место. А уж потом, когда вы поговорите, мы спокойно погуляем. За это время он должен уехать. Нельзя, чтобы вы вместе. Надо, чтобы сначала один, потом другой. Вот такая вот строгая конспирация.

Все внимательнее вглядываясь в окружающий пейзаж, Гуров видел, что лес становится все гуще, с каждым шагом повышая возможные риски.

«Надеюсь, Миша бдит», — подумал он, тревожно осматриваясь вокруг.

Однако вскоре деревья расступились, открывая впереди просвет, и они оказались на берегу небольшого озера.

— Вот! Вот здесь он должен ждать, — сказала Валя. Теперь она тоже заметно волновалась и беспокойно оглядывалась по сторонам. — Пойдемте вон к тем деревьям.

— А этот человек, который попросил вас привести меня на это место, кто он? Вы хорошо с ним знакомы? — поинтересовался Гуров.

— Я-то? Нет. Я ведь сказала, это парня моего знакомый. Я и видела-то его всего лишь один раз. Откуда мне знать? Это их дела. Меня просто попросили привести вас на место.

В какой-то момент у Гурова мелькнула мысль, что эта Валя и правда здесь совершенно ни при чем. Мало ли кто мог прийти в тот день в супермаркет. Совсем не обязательно, что это была именно она. Подослали стерву какую-нибудь прожженную. А эту действительно прислали лишь затем, чтобы на место привела. Чтобы самим в это время проверить, не тащит ли он за собой «хвост».

Крылов, который должен был находиться здесь с самого начала, конечно же, должен был знать обо всех участниках этой загадочной постановки, и полковник очень надеялся, что у него хватило ума не высовываться.

— Такая вот строгая конспирация, — между тем щебетала Валя. — Наверное, он знает что-то действительно важное, если так опасается. А я не знаю. Это их дела. Меня просто попросили…

В этот момент Гуров почувствовал такой силы удар по затылку, как будто в него въехал стотонный грузовик. Он хотел было обернуться, чтобы посмотреть, кто это позволил себе такую наглость, но увидеть ему уже ничего не удалось.

Изображение пропало так же, как и звук, и полковник погрузился в кромешную тьму небытия…

— …тяжеленный какой… Лось. Валь, давай-ка, помоги мне. Один я его не столкну. Только все брюки перепачкаю в этом дерьме. Там дно — ил сплошной. Увязнешь — замучишься выползать потом.

Первым ощущением начинавшего приходить в себя Гурова была невыносимая боль в затылке и ощущение, что его волокут по земле. Потом смутно, как сквозь подушку или толстую стену, до него начали доноситься звуки голосов.

Два голоса, мужской и женский, раздраженно препирались между собой.