Венчание должно было оформить государство юридически. Аригелий официально огласит название страны — Сильвалифирия и столицы — Эледриаполь. Народ ему присягнет и все станут подданными.

Сергий не вмешивался в беседу будущего царя со жрецами и обратился только после их ухода.

— Отчего такие тайны? — поинтересовался Аригелий, наливая вина себе и гостю, — перекусить не желаешь?

— Спасибо, я сыт, — ответил философ и в который раз посетовал, — Эх, скорей бы жрецы провели обряд «прощения»! Соскучился по мясному и вообще горячему! У костра посидеть…

Как сказал Эледриас, «стоит истинно моим жрецам провести обряд Прощения у Леса моего, то можно будет брать от него и древа, и мясо, и огонь разводить. Но только лишь извинившись словами: «Прости, Великий Лес, но это только для прокормления моего и восхваления Бога моего и твоего». Так должен произносить каждый, кто идет в Лес за дарами, умерщвляя его». А если удастся привести в город борков и иную живность, то это совсем без проблем. И доить, и забивать можно без молитв. А по окрестным полям, да и в самой столице полно места для пастбищ. И топить в городских пекарнях, и во дворах домов разжигать огонь (внутри — проблематично, все же живое дерево) можно будет свободно.

— Завтра проведут, — устало ответил будущий царь, — все соскучились. Так чего хотел?

Сергий сел на живой стул, сразу опустившийся под его невысокий рост, и заговорил издалека:

— Помнишь, я говорил, что хочу побывать в пятне, проверить легенды… — дождался согласного кивка и продолжил. — Наша школа изучала мироздание в целом. Меня, как раба, охотнее других допускали в библиотеки большинства орденов. Словно не замечали… Есть много теорий мироздания. Наша школа выдвинула свою. Не буду объяснять какую, она все равно отлична от моей личной…

— Не тяни, — недовольно проговорил Аригелий, прекрасно выучив привычку своего советника начинать издалека. О его школе из уст Сергия он слышал уже неоднократно.

— Я стараюсь! — честно ответил философ, — Как-то раз у меня консультировался Главный Следящий Месхитии. Он так делал иногда. Я — гораздо покладистее орденов. Они Следящих не очень жалуют. Он поинтересовался, может ли у этруска, склонного к Призыву, быть посвящение Гее. Я ответил, что может и более того, с это началось само просвещение ойкумены. Поговорили еще кое-о-чем и он ушел, — Сергий отпил вина и надолго задумался. Аригелий не перебивал. Он проворачивал в голове завтрашний день и слушал в пол-уха.

— После случилась «Ссора Богов». Сгинули Эребус и Лоос, причем последняя вместе с Силой. Рабы освободились и закрылся «общий астрал». Тем самым ослепла погоня за нами и перестали строиться Звездные пути. Я долго думал над всем этим. Когда уже шел с нашей армией и всё думал. Всё более-менее сложилось, когда вспомнил тот разговор со Следящим… — командир с интересом повернулся к Сергию. — Ты наверняка еще не можешь понять в чем дело. Я тоже долго не понимал, — бывший школьный наставник жадно допил бокал и подставил налить еще. Аригелий наполнил.

— А не кажется ли тебе, — философ перегнулся через стол и почти уперся в своего командира, — что всё это, — он неопределенно обвел вокруг, — как-то по-человечески? Я не о Лесе. Я о «Ссоре Богов» и её последствиях…

— Как это? — не понял Аригелий.

— Смотри сам. Во-первых, «Ссору» ничего не предвещало. Я прочитал много хроник и в предыдущих случаях обязательно были предвестники. Во-вторых, меньше всех пострадали этруски и Хранящие. Я узнал это за те полторы декады, пока вы, лоосские рабы, «пробуждались». Тогда сама собой вспомнилась беседа со Следящим. Но самое главное — результаты той «битвы». Если откинуть малозначительные факты, то в выигрыше остались только мы, рабы. Альганы с каганами исчезли… освободив место нам! О неработающих «ошейниках», об «ослепших» магах, о невозможности создания Звездных троп я уже говорил. Вырисовывается интересная картина, — Аригелий уже не пропускал ни слова, — это очень похоже на месть освободившегося раба и скорей всего лоосского.

Будущий царь захлопал глазами более, чем недоуменно. Сергий, усмехнувшись, продолжил:

— Несуразные результаты для Богов после той «ссоры», они чисто человеческие. Один закрытый «общий астрал» чего стоит! Богам это делать совершенно ни к чему, поверь мне.

— Но лоосское рабство… — заговорил, наконец, будущий царь.

— Необратимо? А твой пример? А на что были способны первые археи, принявшее посвящение Гее? В хрониках самих этрусков об этом написано очень туманно… — личная философия наставника школы «Основ мироздания» отличалась от общепризнанной концепции: «Обращение в лоосское рабство необратимо, как посвящение любому Богу…», он считал, что оно вполне обратимо… если у раба «проснется» задавленная структурой воля. Сергий не соглашался с утверждением, что жрицы «перестраивают душу невольника, разрушая само понятие — воля». Полагал, что только «давят». Но освободиться может далеко не каждый, и даже не просто человек, а…

— Но кто люди, а кто Боги!!! — возмутился Аригелий.

— У этрусков интересный бог, Френом, — воодушевленно пояснил Сергий, — Он, бывало, оставлял на земле своих детей — людей…

— Ты хочешь сказать…

— Нет, сам бывший лоосский раб — не Бог, но сын Бога! Он попросил отца отомстить Лоос и… скажем, прогнать Эребуса. Френом, возможно, заручился поддержкой Геи. Она принимала посвящение у сына Френома, а это не за просто так… Надо найти человека — этруска, который был лоосским рабом! — сказал, как припечатал. Философ, несколько раз проверял свои сомнительные умозаключения и полностью уверился в своей правоте. — Не слышал? Я тоже. Надеялся встретить его здесь… Ты не против, Аригелий, если смышлёный человек отправится в Месхитополь и пороется в документах ордена Родящих?

— Если только это будешь не ты, — пробормотал запутанный Аригелий.

— Не я. Есть молодые — сообразительные. Я подобрал одного.

— Да все пергаменты наверняка по другим орденам растащили! — предположение Сергия не укладывалось в голове — слишком невероятно.

— Возможно. Но ты сам знал лоосский секретариат: в двух, а то и в трех экземплярах все делалось.

— Отправляй, — решительно согласился Аригелий. «Будь что будет!», — но перед поездкой — ко мне. Побеседую. Проверю его легенду… А зачем он нам вообще тот этруск? Даже если ты прав, — в существовании «сына бога», как и в Сергиевской интерпретации «Ссоры богов» он очень сомневался. А вот в освободившегося лоосского раба — поверил. Слишком сильна была ненависть с бывшим хозяйкам, и так хотелось надеяться, что хоть кто-то ушел от них сам, без божественного вмешательства.

— Как зачем?! — теперь возмутился Сергий.

«Одно только общение с настоящим сыном Бога чего стоит! А как всё возникло, с чего? Может, он в вопросах мироздания сведущ много больше моего!..», — но для командира ответил по-другому:

— Он может помочь нам разобраться со структурами из Силы Эледриаса. Или ты подскажешь другого наставника в орден?