Эрмин поднял голову и взглянул на пыльное окошко в крыше, едва заметное в полумраке. Быть может… Еще не поздно подтащить шкаф к стене и выбраться на крышу башни. Да, у него есть еще пара минут. Нужно подняться на самый верх, избавиться от лишней одежды, бросить все тяжелое. Дар ему недоступен, но, быть может, удастся хорошенько оттолкнуться и допрыгнуть до кроны огромного тополя, растущего неподалеку. И, как в далеком детстве, скатиться по ветвям, рухнуть на сырую землю, туда, где много лет назад он уже лежал на спине, упав с огромной высоты. Маленький Эрмин лежал на земле и плакал. А мальчик, что был чуть старше его, склонился над беглецом и нахмурил еще редкие брови, словно пародируя кого-то из старших.

Но на этот раз мальчика под тополем не будет. Теперь он лежит в своей спальне, старый, обрюзгший и научившийся по-настоящему хмурить седые брови.

— О, мой король, — прошептал выросший мальчик Эрмин, — мой бедный король.

Выпрямившись, Де Грилл положил ладонь на рукоять узкого клинка, висевшего на поясе. Бросил отчаянный взгляд на окно в крыше башни, а потом, прикусив губу, развернулся и бросился в узкий проем тайного хода.

Он шел к своему королю.

* * *

Пятеро убийц ринулись на Корда разом, мешая друг другу. Он шагнул назад, взмахнул саблей, сметая клинки в сторону, увернулся от одного из ударов и нанес ответный. Клинок глухо звякнул, встретившись с кольчугой, а Демистон уже пригнулся, пропуская над собой чужой меч. Он и выпрямиться не успел, как на него обрушились сразу два удара. Откатившись в сторону, Корд вскочил на ноги, парировал новый выпад и легко запрыгнул на стол. Развернувшись, с размаха полоснул саблей по лицу убийцы, подскочившего к столу, и тут же спрыгнул обратно.

Убийца с криком повалился на пол, зажимая руками разрубленное лицо. Из-под пальцев хлестала кровь, можно было добить, но Корду было не до него — парируя удары, что сыпались на него, подобно стальному граду, он отступил за стол и пинком отправил под ноги нападавшим стул. Один споткнулся и упал, остальные замешкались, и Демистон бросился в атаку.

Он прорвался сквозь серебряное облако клинков и вышел с другой стороны, оставив противника за спиной. Не мешкая, перепрыгнул через стол Горана и лишь тогда обернулся.

Еще один убийца лежал на полу мертвым — Корд знал, что его укол в горло достиг цели. На ногах остались трое, и один из них зажимал рассеченную щеку. Ухмыльнувшись, Демистон отсалютовал убийцам окровавленным клинком, стараясь не подать виду, что разрез на плече и легкая царапина на лопатке уже начали кровоточить.

Убийцы, переглянувшись, стали медленно наступать. Теперь они держались рядом и не торопились, решив больше не рисковать. Заходили с двух сторон, беря стол в клещи. Один справа, другой слева, третий точно посередине, перед столом, чтобы жертва вновь не ускользнула. Достаточно одному из них чуть задержать Корда, и клинки остальных вопьются ему в спину.

Демистон глянул в сторону приоткрытой двери и зарычал. В комнату заглядывал еще один головорез, и, судя по всему, за дверью их было еще порядочно. Вполне хватит на одного растолстевшего пирата, возомнившего, что кружева защитят его лучше кольчуги.

Корд сделал вид, что атакует врага с левой стороны, а когда тот подался назад, защищаясь клинком, быстро обернулся и набросился на убийцу за спиной, закрывавшего проход к двери.

Они схлестнулись у стола. Корд выполнил ложный финт, а когда враг вскинул клинок, отражая несуществующую атаку, одним широким взмахом разрубил противнику бедро и бросился вперед, отбросив раненого в сторону плечом.

Он подбежал к двери, слыша топот за спиной. У него была пара секунд, не больше, и Корду оставалось только молиться, чтобы их хватило. Спина уже предательски ныла, словно заранее ощущая, как сталь клинков вонзится в нее — голую, беззащитную, лишенную привычной стальной брони.

Головорез, заглянувший в дверь, шагнул было в комнату, но Демистон с разбега ударил его плечом в грудь, и тот вылетел в коридор. Корд же захлопнул тяжелую дубовую дверь, ловко опустил в паз железный засов, оставшийся еще с тех времен, когда Башня Стражи была военным укреплением, и рухнул на колени.

Первый клинок вонзился в дверь над его головой, заставив дверь застонать от удара. А второй пошел ниже и рассек Корду левое плечо. Он широко взмахнул саблей, подрезая беззащитные голени убийц, и под вопли боли откатился в сторону.

Поднявшись на ноги, он обернулся как раз вовремя для того, чтобы отразить выпад. Один из убийц, чьи сапоги оказались покрепче, отчаянно атаковал командора стражи, а второй, охромевший на одну ногу, держался за дверь и пытался вытащить из нее застрявший в дереве клинок.

Нападавший словно обезумел от ярости — он теснил Корда к стене, нанося удары обеими руками, со всей силы, не обращая внимания на свои раны. Рыча от боли и бешенства, он оттеснил командующего к стене с окном. Корд едва успевал уворачиваться от мелькающего клинка, он нанес уже две раны противнику, но тот пер напролом, словно и не замечая ранений.

Улучив момент, Корд парировал удар меча и пнул врага в колено. Тот споткнулся, и Демистон отскочил в сторону, подальше от стены, к которой его едва не прижали. Краем глаза он уловил какое-то движение за спиной и резко обернулся, опасаясь, что кто-то из раненых решил напасть с тыла.

Но это был всего лишь убийца у двери. Отчаявшись вытащить застрявший меч, он поднял засов и распахнул дверь, открывая дорогу новым убийцам. Корд заскрежетал зубами от бешенства. В комнату ворвались сразу трое, еще четверо толпились за спиной, и Демистону казалось, что им нет числа, что их там целая армия, явившаяся за одним-единственным человеком. Пиратом Кейором Черным.

Над его ухом взревел раненый убийца, замахиваясь для смертельного удара, но Корд не позволил его нанести. Ткнув саблей назад, он пронзил врагу живот, а потом обернулся, принимая в объятия тело, навалившееся на него. Провернув клинок в теле врага, Корд, под выдох смертного хрипа, перехватил окровавленную руку убийцы и лишь потом позволил телу упасть к своим ногам.

Обернувшись к новым противникам, толпившимся у двери, Кейор Черный злобно ощерился. Он стоял напротив строя врагов, сжимая в правой руке саблю, обагренную кровью, а в левой меч, отобранный у врага. Кровь — своя и чужая — щедро заливала его лицо и грудь, превращая белоснежные кружева сорочки в алый влажный бархат. Он чувствовал, как ноет бок, задетый вражеским клинком, чувствовал, как течет по спине теплая кровь из раны на плече. Левая рука уже плохо слушалась, но Кейор лишь улыбался, считая врагов. Один, два… раненого можно не считать… Вот еще подошли, набились в комнату, как сельдь в бочонок. Десять. Десять свежих головорезов, горящих желанием поквитаться за своих, десять крепких рубак в тесной комнате, вышедших против одного раненого стражника, чья кровь уже начинала капать на ковер.

— Абордаж! — зарычал Кейор Черный и бросился грудью на воздетые клинки.

* * *

Геордор Вер Сеговар Третий проснулся от волны холода, прокатившейся по комнате. Вздрогнув, король заворочался, пытаясь натянуть одеяло на плечо, прикрытое лишь тонкой ночной рубахой. Но стало еще прохладней, и Геордор нахмурился, жалея, что его дорогая Вэлланор в этот момент спит в своей спальне, в другом крыле замка. Они провели вместе лишь две ночи, это были самые лучшие ночи короля Геордора за последние два десятка лет. Он не хотел расставаться с Вэлланор ни на минуту, но не решался настаивать, трепетно оберегая свою юную жену. Он не хотел причинять ей вреда. Никакого. Ничто не должно было совершаться против ее желания, особенно сейчас, когда под сердцем королевы зреет новая жизнь, жизнь нового Сеговара, жизнь, что не позволит угаснуть древнему роду королей.