– Во имя Отца, Сына и Святого Духа, какого… кхм-кхм, здесь произошло? – огромная мозолистая ручища кряжистого, не успевшего отдохнуть от тяжелой болезни оружейника тормошила полубрата за плечо. – Кто стрелял? Откуда достал банку?

– Я-я… это он… сам… это не мое, – ушастый, судя по дрожащему голосу и слезившимся глазам, действительно ничего не понимал.

– Как это сам? Сам в себя стрелял, что ли? – теперь невольного убийцу затряс еще и фон Штольц. – Тебя спрашивают, откуда взял оружие? А ты что-нибудь видел? Как это произошло?

– Я? Нет, ничего. Сам только что глаза продрал, – резкий окрик ризничего заставил прусса встряхнуться. – Услышал хлопок, затем заорал кто-то, потом дым, смотрю – вы вбегаете. Ничего не понял.

– Пауль, Клаус! Быстро сюда! – стоило трапиеру выкрикнуть эти имена, как на зов моментально явились два растрепанных кнехта. – Вы видели, что случилось?

– Мартин, – один из кнехтов указал на стрелявшего полубрата, – о чем-то тихо разговаривал с… покойным Бастианом. После тот что-то передал ему в руки, я толком не разглядел. Потом он громко так закричал: «Не поджигай, дурак». Вдруг что-то вспыхнуло, Бастиан отбежал в угол, а затем – хлопок и дым. Банка стрельнула, видать.

– Так было, Клаус?

– Да, да. Точно, – второй кнехт энергично затряс головой. – Только еще я видел у Бастиана блестящую круглую пульку, он ее все под подушку прятал.

– Почему не сообщил? Идиот. Ладно, отведите его в «загон», – могучая рука оружейника толкнула Мартина в сторону Пауля и Клауса. – Будем разбираться. Все по очереди ко мне. Проследите.

По дальнейшему распоряжению фон Штольца тело Бастиана отнесли в госпиталь на осмотр брату-шпитлеру. Оружейник грозно прикрикнул на кнехтов, чтобы они возвращались к своим делам и ни в коем случае не смели распространяться на эту тему перед кем бы то ни было.

Покинув дормиторий, Пес в задумчивости остановился около колодца. Что же произошло? Убийство на самом деле походило на несчастный случай. По виду Мартина казалось, будто он и вправду этого не хотел, все выглядело как чистая случайность. Только откуда у Бастиана оказалась бомбарда? Зачем он притащил ее в казарму? И о чем они тихо беседовали друг с другом? Конечно, рассудок обоих мог помутиться в связи с заразой. Тогда есть основательный повод предположить, что история снова может повториться. Не дай бог, дойдет до того, что все друг друга перестреляют.

Все-таки обстоятельства необходимо изучить со всех сторон. Достать «банку» просто так у покойного Бастиана возможности не было. Все ручные орудия хранились в оружейной палате, ключи от которой находились только у маршала, оружейника и его помощника. Маршал отпадал сразу – новый еще не появился, а старый уже предан земле. Оружейник – человек суровый и весьма надежный. Такая должность требует повышенной ответственности – его следует подозревать в самую последнюю очередь.

Остается помощник хранителя оружейных палат. Вероятно, имел место некий сговор. Дурачок Бастиан проболтался Мартину и показал ему оружие, а тот случайно его застрелил. Или все-таки не случайно?

Пораженные невероятным происшествием служебные, сбившись в кучки, шептались по углам. Пока радовало лишь одно – все без исключения избавились даже от малейших признаков болезни. Весь гарнизон крепко стоял на ногах и мало-помалу начал приниматься за свои обязанности.

Гектор уже было собрался отправиться в лазарет поговорить со шпитлером, как в крепость влетел запыхавшийся гонец с важным известием. С его слов, в Кёнигсберг завтра должен был прибыть новый маршал, а вместе с ним и комиссия. Йоганн оказался прав: уполномоченная проверка, в которой наверняка будут присутствовать и представители папской курии, ждать себя не заставила.

Цилиндрические своды на потолке визуально увеличивали размеры подвала фирмари, а маленькие, выходившие во двор окошки пропускали достаточно света днем. В подземелье было сыро, но затхлостью не пахло, и плесень, благодаря заботливому уходу, не имела возможности облюбовать себе местечко. Вдоль стен здесь разместили несколько шкафов: некоторые из них держали под замком, а в тех, что стояли открытыми, находились различные медицинские принадлежности. На полках ютились всевозможные мешочки, оловянные плошки, свечки, посуда для измельчения трав и семян, неизвестные растения в горшках и, разумеется, металлические инструменты для ампутации, вскрытия нарывов и язв, а также приспособления для пуска крови.

В центре помещения располагался длинный прямоугольный стол, застеленный грубой холстиной, на котором лицом вниз лежал накрытый по пояс Бастиан. Пес сразу же обратил внимание на интересное расположение зеркал, расставленных в причудливом порядке вокруг стола. Они были устроены таким образом, что свет, проникающий снаружи, попадал точно на мертвеца. На соседнем столе лежало еще одно тело, также накрытое серой простыней. Кто-то, видимо, так и не пережил жестокую, кошмарную ночь.

Над трупом убитого кнехта склонился шпитлер с увеличительным стеклом в руке. Красные глаза отчетливо свидетельствовали о том, что сна доктор не видал уже который день. В теплой стеганой жилетке, надетой на выпущенную до колен рубаху с закатанными до локтя рукавами, сильно сгорбившись, он тщательно изучал отверстие от огнестрельной раны в спине Бастиана. Казалось, ничто не могло отвлечь его от работы.

– Приветствую вас, брат-шпитлер, – Гектор гулко кашлянул, желая обозначить свое присутствие.

– А, это ты, – врач утер тыльной стороной руки лоб. – Еще не слышал?

– Про выстрел? Слышал. Я даже был там.

– Нет, я про Гуго…

– А что с ним?

Нахмурившись еще больше, шпитлер отогнул край простыни с другого стола. Комок подступил к горлу прусса. Не в силах остановить слезы, подавленный увиденным, он опустился на стул рядом. Под покрывалом находился брат Тевтонского ордена Гуго фон Мортенхайм. Лицо начальника гарнизона побелело и осунулось. Губы тоже утратили цвет. Усы безжизненно поникли холодными колючками, а лоб, наоборот, разгладился как у ребенка.

Учитель не ошибся – смерть все-таки пришла за ним. У Пса закружилась голова, он едва удержался на стуле. В тот момент жизнь ему показалась ненавистной, в голове пронеслись тысячи гневных проклятий. Кто виновен в кончине Гуго? Бэзил? Враг, о котором предупреждали? Или сам Гектор? Будь они прокляты все эти кресты! Какую цену приходится платить. Вытерев слезы, Пес заботливо накрыл друга простыней и повернулся к лекарю.

– Сегодня мы его отпоем и захороним в пархаме[125], – жилистая рука шпитлера бережно поправила край ткани. – И никогда не будем разлучены, ибо мы живем для Христа и теперь соединены с Христом на пути к Нему.

– Удалось выяснить, что погубило брата Гуго? – всхлипнув, Пес сжал кулаки.

– Не знаю, можно ли тебе доверять… Да, пожалуй, можно, раз ты его ученик.