– А я знаю, что вы – мать сэра Алкея, – сказал герцог женщине с ножницами. – А рыцарь в конце стола, которого усадил туда действующий спатариос Черноволосый, – мой брат. Просто на случай, если все это станет делом семейным.

– Вы заплатили вардариотам, милорд герцог. У меня нет таких средств ни для них, ни для вас – чтобы возместить расходы. И даже если бы они были, я бы купила вассальную преданность моего фракейского лорда. Я хочу знать, что вы намерены сделать для победы над изменником и освобождения моего отца.

Красный Рыцарь – отныне герцог Фракейский – склонил голову.

– Ваше высочество, дворец нашпигован шпионами и предателями, и я намерен тщательно выбирать, кому открывать мои планы.

Принцесса нахмурилась.

– Согласна, шпионы в моем дворце водятся. Для дворцов это обычное дело. Однако присутствующим можно верить. Нас всего двенадцать человек.

– У Иисуса их тоже было двенадцать, – парировал герцог. – И посмотрите, что из этого вышло.

Морейцы были не столь привычны к святотатству, как альбанцы. Они ахнули, а принцесса, казалось, испытала физическую боль.

– Так или иначе, – промолвил герцог, – я собираюсь победить университет и построить вам флот. Поскольку все это потребует немалых коллективных трудов, скрывать мои намерения бессмысленно.

Принцесса поджала губы.

– Университет лоялен, – сказала она, впервые проявив неуверенность.

Герцог выдержал паузу.

– У них достаточно огневой герметической мощи, чтобы свергнуть и императора, и церковь – если таковы их цели. Университет позволил магистру Милитуму восстать против вашего отца. Подозреваю, что там чем-то недовольны.

Принцесса отвернулась:

– У меня нет денег на флот.

– На флот я займу, – сказал ее новый Мегас Дукас.

Впервые вмешалась леди Мария:

– Этруски сожгут ваш новый флот еще на стапелях.

– Пусть попробуют, – зарычал Плохиш Том.

Он становился сам не свой, когда не выспится, и нынешним утром напоминал черного вепря, которого преобразили в человека, а волосы надо лбом вились, как рога сатира.

Леди Мария заинтересованно подалась вперед:

– Я полагала, что мы подкупим этрусков торговыми привилегиями. Раньше подобное действовало – предложить уступки Генуа или Венике, а потом натравливать их друг на дружку, как варварские племена.

– Уступки предлагают, когда сами сильны, – заметил герцог. – Подкрепив вашу имперскую волю флотом, вы сможете диктовать этрускам условия.

Ну а пока они перекрывают ваши порты и отрезают вас от основных источников дохода. Флот нужен и для того, чтобы напасть на земли изменника, как вы его называете, а еще для торговли с Альбой.

– Мы не торгуем с Альбой, – сказала принцесса. Она помедлила и впервые за все время пошевелила руками. – Думаю, нам особо нечего предложить.

Исполняющий обязанности камергера нерешительно встрял:

– Торгуем, ваше высочество, – через горы, с Альбинкирком. Но это, уверен, только крохотный ручеек.

– Да и тот отрезан Дикими, – подхватил герцог. – Альба сильнее и богаче, чем думали ваши отец и дед, ваше высочество. Я тоже порой учусь. А в друзьях у меня имеется крупный купец. Перед приходом сюда я многое у него выспросил. Ваши шелка – лучшая в мире парча, изготовленная в стенах сего города, – достигают Веники быстрее, чем возвращаются в Харндон, а до него по берегу всего несколько сотен лиг. – Он улыбнулся. – И это не все, у нас есть еще кое-что общее. Меховая торговля.

– Империю не спасут несколько рулонов парчи, – сказала принцесса. – А меха поступают с севера – Фраке находится между нами и нашими приграничными таможнями. Мехов мы в этом году не увидим.

– Ой ли? – сказал герцог.

Леди Мария тронула госпожу за руку.

– Это и весь ваш план? – осведомилась принцесса империи.

– Нет, ваше высочество. Это самое острие моего копья, которое прикроет другие действия, – улыбнулся герцог. – Если позволите, я соберу моих букеллариев и тронусь в путь.

Она вздохнула.

– Таким я вас и представляла – наемником и варваром насквозь. У вас недурные манеры, и вы владеете высокой архаикой, но ваша самонадеянность обескураживает.

– Ваше высочество! Ваш самонадеянный варвар-наемник не стал бы планировать восстановление имперских доходов, одновременно поддерживая количественный и качественный состав имперской армии. Ваши предки на протяжении пятидесяти поколений расточали свое наследие и покупали чужеземных солдат, чтобы защитить себя и сохранить ошметки империи, – а вы называете самонадеянным меня? – Герцог смело выдержал ее взгляд. – Вам, ваше высочество, надо бы выйти из дворца и осмотреться по сторонам.

– И вы воображаете, что сможете меня спасти? – спросила она.

– Я полагаю, что сумею одолеть изменника и спасти вашего отца.

– Сегодня вам это не удалось, – возразила она.

Леди Мария снова дотронулась до руки госпожи, но принцесса Ирина стряхнула ее кисть.

– К сожалению, – сказал герцог, – изменник знал о моем приближении и уже расположил свой правый фланг поближе к воротам. Кроме того, меня не предупредили, что у него есть весьма сильный маг, который только и ждет, чтобы попортить нам луки и поджечь траву. Что скажете, ваше высочество?

– Я не несу ответственности за такие вещи.

– А мы с моими людьми считаем, что несете, и полную. Вы – главнокомандующий вашей империи.

Он выдержал ее взгляд.

Принцесса стала похожа на юнца, зажатого злодеями в переулке. Достаточно храброго, чтобы дать отпор, но понимающего, что печальный исход неизбежен. Она поднялась.

– Милорд герцог, вы обвиняете меня в вашем поражении? Или думаете, что я вас предала?

Он покачал головой.

– Давайте придерживаться политических реалий, а не обвинений. Если вы в состоянии править, удержать дворец и город, то я способен победить старого герцога и этрусков. Если желаете избавиться от меня – позвольте это подчеркнуть особо, ваша милость, – вам стоит лишь попросить. – Он снова посмотрел ей в глаза. – И совершенно незачем покушаться на мою жизнь.

Они смотрели друг на друга так долго, что успели бы стать любовниками. Взгляд длился и длился, никто не моргал.

Леди Мария встала.

– Принцесса удаляется. Милорд герцог, мы благодарны за ваши старания. А в будущем извольте быть чуть менее фамильярным с царственными особами. Принцесса Ирина не привыкла к подобному непокорству и находит его возмутительным и непотребным.

Новоиспеченный герцог выпрямился. Бедро взвыло, и к нему присоединился хор синяков, ссадин и усталости. Не обращая внимания на какофонию боли и преклонив колено, он, когда принцесса снялась с места, поймал и поцеловал подол ее платья.