— Естественно. С ним всегда рядом находился наш человек, Стрелец.

— Что ж, замечательно, — Александр Владимирович кивком разрешил Горовому закурить и, усмехнувшись, добавил: — Теперь остается мне лично промыть Степану мозги, и пора запускать его в дело! Кстати, а где он сейчас? Все еще в Свердловске или…

— Он здесь, в вашей приемной, Александр Владимирович. Мне уйти или остаться?

— Наверное, оставайся, Дмитрий Андреевич. Ты его знаешь лучше меня и, следовательно, глядя на него при нашей беседе, будешь делать правильные выводы…

* * *

Предстоящая встреча взволновала Степана Калачева до крайности.

Его судьба в сравнении с судьбами других советских людей, воевавших на фронте, казалась завидной: те бились с врагом на передовой, а он валил мирный лес, отбывая срок. Когда его неожиданно реабилитировали, Степан не поверил своему вдруг привалившему счастью. Каким образом беда вдруг отступила от него? Дело случая или еще чего? Он никак не мог найти ответа на этот мучительный вопрос, и просто решил больше не искать, так как жизнь круто изменилась вроде бы в положительную сторону… А теперь вот его ждет какое-то очень важное для государства задание и он напрочь перестает понимать капризы судьбы, резко толкающей его то влево, то вправо.

— Калачев, заходи! — услышал Степан выкрик из кабинета и поспешил к двери.

Стройный, подтянутый, в новенькой форме, с майорскими погонами на плечах, вошел он в кабинет Бобылева. Горовой посмотрел на Степана с изумлением и, встрепенувшись, воскликнул:

— Да ты просто неотразим! Не зря говорят, что форма молодит и красит мужчину.

— А я как-то чувствую себя в ней неуютно после зековской телогреечки, — смутился Степан. — Еще не привык снова чувствовать себя человеком.

— Да-а-а, наслышан о тебе и твоих злоключениях, — вставил полковник Бобылев. — Ну ничего, главное, все утряслось и уладилось.

— Наверное, — сказал Степан, пожимая ему руку. — Прибыл, так сказать, по вашему приказу, гражданин… простите, товарищ полковник. Готов приступить к выполнению любого задания.

— Вижу, что готов, вижу, — улыбнулся Александр Владимирович. — Чего стоишь, майор, присаживайся поближе. Будем знакомиться.

— Отличный оперативник, замечательный специалист, — принялся расхваливать Степана Горовой. — Я его знаю с тех пор, когда он работал под моим началом!

— Ты же и посадил его за хорошую-то службу, — съязвил Бобылев. — Не в обиду будет сказано.

— Сажал не я, а тот, кто приказы отдавал, — махнул рукой Дмитрий Андреевич. — Да ты и сам хорошо эту историю знаешь, товарищ полковник.

— Да уж, — улыбаясь, сказал Бобылев. — Очень паскудная история, скажу я вам…

— Что было, то прошло, — вздохнул Степан. — Теперь я радуюсь, что все образумилось, и готов продолжать службу Родине!

— Хорошо говоришь, майор, очень хорошо, — одобрил Александр Владимирович. — Только вот душа твоя не очерствела ли от обиды?

Степан усмехнулся.

— Есть, конечно, осадок горечи в душе… Но не за то, что осужден невинно, а за то, что целых десять лет выпали из жизни — сказал он так искренне, как только мог. — Сколько бы пользы я принес за это время стране?!

— Не знаю, как кто, а я тебе верю, Степан, — заявил Бобылев, которого тронули слова Калачева. — Враг так говорить не будет — я людей хорошо изучил за годы службы… Задание, которое я хочу поручить, очень уж непростое и деликатное. Тебе предстоит отправиться во вражеский тыл и выполнить приказ в точности, в срок и… Одним словом, ты должен будешь обязательно вернуться живым и доставить того, за кем мы тебя отправляем.

— А если при выполнении задания я буду убит?

— Если случится такое, то первым должен будет умереть тот, за кем ты пойдешь через фронт, — последовал ответ. — Это матерый и опаснейший враг государства!

— Но почему я? — засомневался Калачев, услышав, какая огромная ответственность на него возлагается. — Неужели нет более подходящего и подготовленного для этой цели разведчика?

— Вот как ты заговорил, — нахмурился Александр Владимирович и посмотрел на Калачева с осуждением. — Что, трудностей испугался или за жизнь свою беспокоишься?

— Вы меня не так поняли, товарищ полковник, — смутился Степан. — Не хотелось бы, в первую очередь, подвести вас. Отбывая срок в тайге, я подрастерял сноровку. Возможно, десять лет назад я и был неплохим оперативником, а сейчас… сейчас я за себя ручаться не могу.

— А ты не дрейфь, майор, — смягчился Бобылев. — Мы тебя отправляем не удаль свою демонстрировать, а ум, находчивость и смекалку проявлять.

— Вы думаете, что мне по плечу выполнение поставленной задачи?

— Смотря, как ты к ней отнесешься. Если с душой и чувством ответственности, то все получится. Ну а если спустя рукава…

— Я все понял! — выпалил Степан. — Все выполню в точности, как прикажете!

Он произнес эти слова так горячо, что Александр Владимирович снова поверил ему.

— Твой «побег» из поселка по моей инициативе организован, — признался он, глядя в глаза Калачеву. — Проверку на прочность я тебе устроил. Заодно хотелось достоверности. В поселке теперь считают, что ты сгинул в тайге, я это нам как раз на руку. Для выполнения предстоящего задания очень важно, чтобы ты «умер» для всех. Нам пришлось срочно поменять планы по вновь открывшимся обстоятельствам, и действовать теперь тебе придется, больше полагаясь на себя и свои мозги, а не на то, что мы здесь разрабатывали и планировали. Выбор пал на тебя потому, что того, кто нам нужен, только ты один можешь вернуть из вражеского стана обратно на родину.

— Но почему? Кто он есть этот враг? — спросил Степан. — И почему именно я могу вернуть его, когда другие не могут?

Выслушав его, Александр Владимирович не рассердился, а задумался. Полковник Горовой тоже молча курил, сидя у печи. В кабинете зависла тягостная тишина.

— Его зовут Вилли Штерн, — первым прервал молчание полковник Бобылев. — Птица высокого полета в гитлеровской иерархии. Он снабжает рейх всякого рода сокровищами, которые его служба грабит на оккупированных территориях.

— Ну и ну, — покачал головой Степан, переваривая услышанное. — Так мне что, предстоит его из рейха выковыривать или прямо там, в стенах гитлеровской канцелярии, за советскую власть агитировать?

— А ты не изгаляйся, шутник, — рассердился Бобылев. — Этот Вилли Штерн сейчас не в рейхстаге, и даже не в Берлине, а здесь, в городе Брянске, на нашей советской земле.

— Наверное, очень важное дело привело такого гада в Россию? — оживился Степан.

— Просто так он бы не приехал, — согласился Александр Владимирович. — Его действительно привело в Россию дело, которое он не успел завершить еще до войны!

— Вот, значит, как? — удивился Степан. — А он что, чем-то занимался здесь до войны?