– Хотите проверить?

– Вас услышат! – не слишком уверенно заявил капитан.

– Если вы не заметили, то вокруг постоянно идет стрельба. Текинцы при всяком удобном случае палят по нашим солдатам, те платят им той же монетой. Не думаю, что кто-то обратит внимания на одиночный выстрел, а уж связать его с найденным в выгребной яме пьяным в дым офицером и вовсе никто не сможет.

– Дмитрий Николаевич, – лихорадочно зашептал наконец-таки сломленный Недоманский, – я знаю, я виноват перед вами, но я… я не виноват! Вы просто не все знаете. Да! Это все Костромин, он страшный человек! Я… я не смог ему противостоять. Клянусь честью, я пытался, но…

– Да неужели?! – издевательски хмыкнул Будищев. – И чем же я вызвал неудовольствие его интендантского высокородия?

– Ей-богу, не знаю! Да и нет никакого неудовольствия, просто получилось уж больно глупо с вашими вещами, а Костромин не привык уступать.

– А откуда вы все узнали о моей безвременной кончине?

– Кто-то из казачьих офицеров сообщил…

– Кто именно?

– Не помню.

– Врете!

– Да как вы смеете!

– Смею! Итак, кто?

– Говорю же, не помню.

– Михаил Аркадьевич, мы зря теряем время! Ну ладно, из какого полка этот казак?

– Таманского, – нехотя ответил капитан, что не укрылось от внимательного взора Будищева.

– Бриллинг? – прямо спросил он и, заметив, как дрогнуло лицо Недоманского, понимающе ухмыльнулся. – Он тоже в вашей компании?

– Нет, – помотал головой генштабист. – Костромин очень злился на него, когда понял что это ложь. Говоря по совести, я совсем не завидую хорунжему. Из-за этой глупости он нажил себе смертельного врага!

– Пусть очередь займет, – непонятно к чему заметил Будищев, неуловимым движением убрав револьвер.

– Дмитрий Николаевич, – облегченно вздохнул офицер, сообразив, что расправа над ним отменяется, – клянусь честью, я все исправлю. Я пойду к Арцышевскому, или, если понадобится, к самому Скобелеву и расскажу, как все было. Поверьте мне!

– Не стоит, Михаил Аркадьевич, – без тени улыбки отвечал ему Дмитрий. – И о сегодняшнем нашем рандеву тоже не распространяйтесь, ладно!

– Конечно-конечно, вы целиком и полностью можете располагать мной!

– Кстати, давно хочу спросить, – неожиданно сменил тему прапорщик. – У кого вы строили[70] свой мундир?

– У Норденстрема[71].

– Зря. Хотя кителя у них сравнительно неплохо получаются, но вот шаровары почему-то дерьмом воняют.

Действующая армия – не лучшее место для скандалов, а потому его постарались елико возможно приглушить. В другое время и другому человеку с погонами прапорщика постарались бы просто заткнуть рот, однако с Будищевым такой номер не прошел, а приезд Милютиной и вовсе спутал местному начальству все карты. Всем было известно, что у графини Елизаветы Дмитриевны состоялся приватный разговор со Скобелевым, но поскольку о его содержании никто не знал, слухи ходили самые дикие. Но именно после него события понеслись вскачь.

– Господа, я до крайности разочарован всеми вами! – внушительно заявил Михаил Дмитриевич, вызвавший к себе всех участников трагикомедии. – Да-да, всеми!

– Но позвольте, – попытался возразить Костромин, но, увидев бешеный взгляд Белого генерала, осекся.

– Не позволю! – почти крикнул тот. – Самоуправство, которое вы себе позволили, неприлично было бы даже в кабаке! А вы, милостивый государь, в армии! Да-с! А уж про пропавшие деньги у меня вовсе нет слов!

– Это случайность, – буркнул в сторону интендант. – Недостающие деньги, принадлежащие господину Будищеву, оказались в шкатулке, в которую никто не догадался заглянуть.

– Аукцион вы устроить догадались, – саркастически усмехнулся Скобелев, – а вот осмотреть выставленные на нем вещи, нет!

– Виноват!

– То-то, что виноваты! Теперь вы, господин Нехлюдов.

– Я, – вскинулся молодой человек. – Я готов…

– Молчать!

И без того бледное лицо чиновника побелело еще более, руки нервно теребившие полу сюртука, сами собой опустились, дыхание замедлилось и вообще казалось, что бедолагу вот-вот хватит удар.

– Уж коли не умеете себя вести в приличном обществе, так сидите дома! – продолжал разнос генерал, добавив пару эпитетов, которые не везде можно повторить.

– Но это прапорщик меня оскорбил! – чуть не плача возразил юноша.

– Радуйтесь, что не пристрелил! – рявкнул Михаил Дмитриевич. – С него бы сталось…

– Он… он… угрожал мне…

– Чем же?

– Господин Будищев пообещал господину Нехлюдову, – счел возможным вмешаться Костромин, – засунуть его деньги в противоестественное отверстие!

– Куда-а? – выпучил глаза Скобелев.

– В задницу, ваше превосходительство! – отрапортовал сам виновник торжества, преданно поедая глазами командующего, после чего добавил немного извиняющимся тоном: – Вот только не успел разменять их у маркитанта. Пятаков у него не хватило.

– Шутить изволите? – нахмурился генерал.

– Никак нет!

– Значит так! – принял решение Михаил Дмитриевич. – Я принял решение и приказываю: деньги и личные вещи прапорщику вернуть!

– Уже сделано…

– Не перебивать! Вашу мать!.. Мать!.. Мать!.. Мать!..

Вспышка начальственного гнева была бурной, но недолгой. Обложив большим петровским загибом всех присутствующих, так что покраснели даже стены, генерал успокоился и продолжил уже обычным тоном:

– Коллежского асессора Нехлюдова из армии выслать с занесением соответствующей записи в служебный формуляр. Прапорщику Будищеву публично принести ему извинения. Аукционы запретить! Личные вещи погибших офицеров опечатывать в присутствии их сослуживцев и отправлять родным почтой за казенный счет! Всем ясно?

– Так точно!

– Тогда вон с моих глаз!

Получившие выволочку чиновники сочли за благо немедля выполнить распоряжение Белого генерала и опрометью бросились наружу через узкий проход, каким-то чудом ухитрившись не сбить друг друга с ног.

– А вы, милостивый государь, извольте задержаться! – остановил Дмитрия командующий.

– Слушаюсь!

Дождавшись, когда статские покинут штаб, Скобелев вернулся на свое место и сделал знак адъютанту. Тот немедля расстелил на столе большой лист плотной бумаги с чертежом текинской цитадели и русскими осадными укреплениями вокруг нее. Вокруг тут же собрались самые близкие его сотрудники во главе с Куропаткиным и с каким-то непонятным ожиданием уставились на Будищева.