Итак, братья мои, примите сии строки, коими хотелось мне приветствовать вас в простоте любви. Мужайтесь о Господе (Ин. 16, 33); Господь сил с нами, заступник наш – Бог Иаковлев (Пс. 45, 8)!

В Его благодатной силе да пребываем все мы.

1. Не подлежит никакому сомнению вечная и основополагающая истина, согласная не только со Священным Писанием, но и со здравым смыслом, что, поскольку Господь Бог есть вечная, невидимая и духовная Сущность, то Он не нуждается ни в служении рук человеческих (Деян. 17, 25), ни в почитании, совершаемом устами или посредством иных внешних действий, – но приемлет поклонение и служение Себе только в духе и истине (Ин. 4, 23). Соответственно сему и наш дух, также вечный и невидимый, предназначен и способен (после того, как Господь приобщит его к живому познанию Себя) к тому, чтобы истинно почитать Бога, во-первых, святым, благоговейным жительством в Его соприсутствии и в Его чистой любви и, во-вторых, непрестанным пожертвованием сердца, воли и всего, чем мы являемся и что мы имеем, Богу и благоугождению Ему. Сие чистое служение духа и истины в своей силе и полноте составляет особенную отличительную черту Нового Завета, когда благодать и истина, происшедшие чрез Иисуса Христа (Ин. 1, 17), преизобильно даются верующим во имя Его (Ин. 1, 12). И в самом деле, когда служение Богу обставляется и обременяется многими внешними предметами и чинами, то это совсем несообразно свойствам и качествам Нового Завета.

2. Этим, однако, вовсе не отвергаются и не отменяются ни добрые установления, ни благочестивые обычаи так называемого внешнего богослужения – чтение, устная молитва, пение и тому подобные, совершаемые посредством тела, действия. Ибо тела наши суть Божии не в меньшей мере, чем души (1 Кор. 6, 20), и посему подобает, чтобы мы служили Богу и прославляли Его и душою, и телом. Только необходимо, чтобы всё наше внешнее богослужение – дабы ему по достоинству именоваться богослужением – проистекало из глубины сердца и соответствовало истинному внутреннему служению Богу в духе.

3. Все сии благочестивые занятия, если они употребляются должным образом, надлежит рассматривать как благодатные, от Бога и Его Промысла установленные детоводители (Гал. 3, 24–25) и средства для нашего спасения. Их назначение – пробуждать и укреплять душу и помогать ей в истинном внутреннем служении духа. Ибо человек в своём обычном состоянии, увы! столь обращён мыслями, чувствами и всей своей любовью во внешнее, что совсем далёк от Бога и чужд внутренним действованиям Его Духа, так что он вовсе неспособен к духовному сообращению с Господом и не может распознать и воспринять внутреннее сокровенное водительство Святого Духа и привлечение от Отца (Ин. 6, 44). И даже если благонастроенная душа немного и замечает в себе внутренние благодатные действования Божии, то неупорядоченность душевных и плотских движений, равно как и погружение в занятия внешними вещами так сильно помрачают её дух и приводят её в уныние, рассеянность и беспокойство, что (особенно в начале пути) ищущая Бога душа часто теряет своё благоговение и доброе устроение.

По сей причине любвеобильный наш Бог промыслительно дал нам вышеназванные внешние благочестивые средства, дабы чрез них человек, Божиим благословением и содействием Святого Духа, всегда мог возвращаться от расточённости во внешнем к внутренней жизни, вспоминая о ней и вновь обращаясь к ней, – и таким образом делаться всё более искусным в любви, познании Бога, общении с Ним и в служении Ему в духе и истине. Эту цель Божию мы должны постоянно иметь в виду при употреблении сих внешних средств – иначе они, вместо помощи и пользы, принесут нам только вред и станут препятствием в служении Богу.

4. Среди сих внешних вспомоществующих средств, без сомнения, важное место занимает чтение и пение духовных гимнов. Рассмотрим же их должное, угодное Богу, применение и пользу от них более подробно; может быть, это послужит кому-либо в назидание.

Прежде всего опыт убеждает нас, что благоговейное чтение духовных гимнов всегда доставляет человеку особенное благословение и пользу. В сборниках духовных песнопений более, нежели в других книгах, живо изображены всевозможные состояния нашего духа; и ищущая Бога душа, в каком бы устроении и внешнем положении она ни была, легко найдёт в них то, что перекликается с её состоянием и что может стать для неё пробуждением, увещанием, укреплением и утешением. Искусно выполненное песнопение всегда имеет в себе некую воодушевляющую силу, чрез что христианские истины как бы сами радостно вливаются в душу и запечатлеваются в ней. К тому же рифмованная речь ложится на память гораздо легче, чем речь обыкновенная, и душе в тех или иных случающихся с ней обстоятельствах сподручнее вспомнить стихотворный гимн, дабы, Божиим содействием, почерпнуть из него назидание и ободрение.

5. Также и пение, совершаемое с верой и благоговением, если оно осенено Божиим благословением, имеет в себе поистине нечто ангельское и доставляет не меньшую пользу, чем чтение. Оно утишает и умягчает страсти и неупорядоченные движения души; нередко оно изгоняет уныние, печаль и сердечную тяжесть; оно ободряет, укрепляет и освежает дух; оно отводит мысли и чувства от внешнего, собирает и возвышает душу к молитве и духовной ясности, – и вследствие сего соделывает нас более способными к истинному служению Богу в духе. Вот что писал блаж. Августин о таком добром действии духовного пения при своём обращении: «Сколько плакал я над Твоими гимнами и песнопениями (обращается он к Богу), горячо взволнованный голосами, сладостно звучавшими в Твоей Церкви! Звуки сии вливались в уши мои, истина проникала в сердце моё, я был охвачен благоговением; слёзы текли, и поистине хорошо мне было с ними»[249].

6. Тому же, что сегодня у большинства собирающихся в церкви людей вовсе не видно этих или подобных им благословенных плодов их пения, удивляться отнюдь не приходится – ибо лишь немногие из поющих ищут сих плодов и достигают их. Прихожане в массе своей довольствуются – как при пении, так и вообще во внешнем так называемом богослужении – лишь по привычке совершаемыми действиями (ex opere operato[250]), и часто с умилением думают, что тот, кто хорошо поставленным голосом пропоёт одно или несколько песнопений согласно требованиям искусства, истинно благочестив и благоговеен. Ах! нигде больше так не уничижается и не подвергается большему испытанию кротость и долготерпение нашего Господа, как при молитве и пении нынешних «христиан-по-имени»! Их уста говорят о покаянии – а сердце далеко отстоит от покаяния, не желает его, а часто и вовсе не знает, что это такое. Они умильно поют: «Из глубины взываю к Тебе, Господи![251]» – а сами не имеют ни малейшего чувства своей греховности и падшести и живут день за днём весело и сладко. Громовыми гласами они восклицают: «Мир! прочь со всеми своими сокровищами! прочь со своей суетной славой![252]» – а между тем это как раз то, что они любят, желают, к чему стремятся (уж гораздо больше, чем к Божией благодати и к отвержению мира и его суеты), и что на самом деле составляет их божество, их идолов, которых они почитают, которым служат и которых не хотят оставить, и не могут понести, когда их у них отнимают. Они сотни раз твердят Богу: «Мой Боже, я приношу тебе своё сердце[253]» – и никогда не собираются на деле обратить его к Богу, но наполняют его без всяких сожалений и раздумий внешней мирской суетой и грехами, оставаясь всё время во власти сатаны. Увы! я боюсь, что за таким «богослужением лжи» последует плач и скрежет зубов, когда долготерпение Божие в конце концов исчерпается!