– О чем он?

– Он говорит, что губернатор Осторий умер.

Катон с Отоном настороженно переглянулись. Этого мига Венуцию хватило, чтобы перегнуться над столом и прореветь римлянам какой-то вопрос.

– Он требует сказать, правда ли это, – перевел Веллокат.

– Язви его, – рыкнул Макрон, – дознался-таки.

– Но как такое может быть? – ошеломленно поглядел Отон. – Как он мог прознать так быстро?

Венуций уперся руками в край стола, а сидящая напротив Поппея испуганно сжалась, когда он повторил свой вопрос нарочито зловещим голосом. Ответа не последовало, и тогда консорт отвернулся от римлян, встал спиной к разгневанной Картимандуе и обратился к залу.

– Он говорит, что ваше молчание доказывает правдивость его слов, – перевел Веллокат. – Это знак богов. Знак того, что они отвернулись от Рима. А значит, бригантам следует подняться и пойти на Рим войной. Наши боги сразят римские легионы так же верно, как сразили их полководца.

Большинство гостей королевы смолкло в немом ужасе, но были и солидарные кивки, и мрачновато-дерзкие огоньки в глазах тех, кто сейчас слушал Венуция.

– Он говорит, что боги гневаются на союз нашей королевы с Римом. Сердятся на ее решение выдать Каратака врагу.

– Надо его заткнуть, – бросил Макрон, опуская руку на рукоять меча. – Да поскорее.

– Тихо, – приказал Катон. – Стоит нам обнажить клинки, и мы мертвы.

– Но что же делать? Нельзя давать этому ублюдку мутить людям головы.

Катон кивнул, лихорадочно соображая. Трибун сидел, застыв в безмолвном ужасе. Резко, всей грудью вдохнув, префект встал и рявкнул во всю мощь легких, перекрывая Венуция:

– Хватит! Довольно! Слушайте меня! Бриганты, внемлите! – Он повернулся к Веллокату. – А ты переводи. Слово в слово.

Молодой придворный кивнул.

Состязаться с римлянином Венуций не стал, а отступив на шаг, с ледяной ухмылкой скрестил на груди руки.

– Да, полководец Осторий действительно умер, – заговорил Катон. – Но это никакой не знак богов. Осторий был стар и болен. В эти самые минуты, что я произношу эти слова, на его место заступает новый военачальник. И легионы под ним будут служить так же исправно, как и при Остории. Если понадобится, то они сокрушат любое племя, что дерзнет им противостоять. А Венуций, разглагольствуя о каком-то там проклятии Риму от ваших богов, говорит отъявленную ложь!

Как только его слова были переведены, мятежник встал между Катоном и остальным залом. Его голос вновь звучал победной медью, а глаза горели темным торжеством. Катон обернулся к Веллокату и жестом потребовал перевода.

– По его словам, – сказал тот, – он может доказать, что боги против Рима…

Венуций умолк и простер руку ко входу в зал, где темное пламя уходящего солнца окрашивало своим огнем деревянные притолоки и пол. А на пороге, широко расставив руки, стояла высокая фигура в длинном одеянии, чернея на фоне неба, где медлил грозный в своем великолепии багровый закат.

– Друид, – одними губами произнес Катон. – Вот гадство…

Вновь прибывший, не дожидаясь приглашения, заговорил степенно, глубоко и гортанно, каким-то гибельным, зловещим для живых глаголом. От этих первобытно-грозных слов по спине шел холод.

– Это друид ордена Темной Луны.

– Чтоб тебе пропасть, – шепнул Катон, чувствуя, как по спине льдистой струйкой стекает страх.

С этим орденом он прежде уже сталкивался; более того, они с Макроном чуть не поплатились за это жизнью. В то же самое время было понятно, что все это зрелище тщательно продумано, вплоть до его попытки отринуть высказанные Венуцием предзнаменования. Королевскому консорту местные могли и не поверить, но слово друида для них – истина в конечной инстанции. Катон глянул через стол: оттуда ему мстительно улыбался Каратак. А Веллокат тем временем продолжал переводить:

– Друид говорит, что Венуций вещает правду. Он видел знамения. Смерть римского полководца – знак того, что боги взывают к бригантам восстать и последовать примеру Каратака. Они призывают к войне против Рима. Ему было видение золотого орла, тонущего в море из римской крови.

Прежде чем друид успел продолжить, на ноги уже поднялась Картимандуя и возвысила голос – ранее благозвучный, а теперь визгливо-пронзительный. Под таким стремительным натиском друид умолк, а королева, повернувшись к своему консорту, выплеснула на него щедрую порцию гнева. Тот, похоже, в долгу не остался.

Веллокат, ошеломленно умолкший от такой перепалки, перестал переводить.

– О чем они? – резко потребовал Отон и, схватив Веллоката за руку, встряхнул: – Переводи, чтоб тебя!

Веллокат, моргнув, кивнул.

– Она велит ему услать друида и сей же час покинуть Изуриум. А Венуций говорит, что никуда не уйдет. И требует созыва племенного совета, чтобы обсудить знамения и ее решение выдать Каратака римлянам.

Слова Венуция приветствовал взмыв голосов. Судя по растущему многоголосью, число его сторонников множилось, в то время как остальная знать смотрела на свою владычицу с боязливой растерянностью. Но были и такие, кто повскакивал с мест и гневно что-то кричал тем, кто взял сторону Венуция.

– Однако дело дрянь, – заметил Макрон. – Надо хватать Каратака прямо сейчас и делать отсюда ноги, пока не поздно.

– Уже поздно, – сказал Катон. – Если сейчас его тронуть, мы считай что покойники.

Среди гвалта озлобленных голосов Картимандуя приблизилась к своим римским гостям и разгоряченно заговорила на латыни:

– Вы должны уйти. Возвращайтесь к себе в лагерь. Я здесь сама управлюсь.

– Но мы не можем уйти без Каратака, – застроптивился Отон.

– Ты спятил, римлянин? – хлестнула она фразой. – Говорю вам: уходите немедленно! Через боковой выход, что ближе к вашим лошадям.

– А как же вы, королева? – спросил Катон.

Картимандуя бросила взгляд на своего консорта:

– Я выставлю Венуция перед своим советом и ославлю. А затем изгоню его прочь с моего двора и из королевства. Чтобы больше сюда и носа не казал под страхом смерти.

– А Каратак?

– Его пошлю вам с первым светом. Таково мое королевское слово. А теперь идите!

Катон повернулся к трибуну, который с неохотным кивком поднялся со стула и помог встать Поппее, а затем повел ее в сторону бокового выхода, указанного Картимандуей. Катон и Макрон двинулись следом, настороженно поглядывая по сторонам. Кучка приспешников Венуция разразилась глумливыми возгласами и свистом. За стенами чертога римляне поспешили в сторону коновязи возле крепостных ворот. Отон бережно обвивал плечо своей супруги. Макрон с Катоном держали руки на рукоятях мечей, готовые выхватить оружие при первых же признаках опасности.

На дальней стороне площади их уже взволнованно дожидались телохранители, поднятые на ноги галдежем. Взгляд Макрона упал туда, где к западу на непроглядном небе багровело мглистое зарево. Там уже успел взойти месяц, вспарывающий лиловый сумрак, словно косым ножом. Он содрогнулся при мысли о том, что друид, возможно, был прав насчет всех этих предзнаменований.