– Иди к Фабио, Белоснежка. Он ждёт тебя. Я разберусь сам, – настаивает Лазарро, выходя вон из комнаты.

– Нет. Я останусь, – твёрдо стою на своём.

Перевожу взгляд на мёртвое тело Амато и разочарованно качаю головой.

– Стоило ли всё это его боли? Вы заставили его в очередной раз убедиться в том, что он недостоин никаких чувств. Его все предадут, и никому нельзя верить. Что же вы наделали? – шепчу я.

Лужа крови расползлась практически по всему пространству перед кроватью. Большое и тучное тело Амато лежит, странно выгнувшись, словно он сейчас просто встанет и пойдёт дальше. Но нет, он мёртв. Его кожа мертвенно-бледная, а глаза подёрнуты молочным налётом. Шея изранена, и сквозь глубокие порезы даже видны позвонки. Никогда не думала, что вспомню анатомию столь наглядно. Меня даже передёргивает от подобных мыслей.

Лазарро возвращается в спальню с какой-то сумкой и ставит её на постель, затем натягивает перчатки и достаёт большой чёрный пакет.

– Я помогу. – Спрыгиваю с кровати, но Лазарро перекрывает мне путь.

– Нет. Мне не нужна помощь, – отрезает он.

– Мне нужна. Моё психологическое состояние нестабильно, а ты привык к подобному. Ты знаешь, что сделать, чтобы прекратить это, а я не хочу, чтобы меня убили из-за какой-нибудь непредсказуемой выходки в доме Фабио. Поэтому дай мне помочь. Мне нужно куда-то деть адреналин, – выпаливаю на одном дыхании.

Лазарро прищуривается, разглядывая с минуту моё лицо.

– Обуйся и надень что-нибудь грязное, – кивает он.

С облегчением улыбаюсь и распахиваю шкаф. Натягиваю то самое платье, в котором он заставил меня ему сосать на поле. Трава с него так и не отстиралась. Быстро обуваюсь и иду прямо по луже крови к Лазарро.

Он раскрывает пакет и присаживается на корточки рядом с трупом.

– Хотела помочь? Окей. Бери его за ноги и укладывай в пакет. Я подержу. Достань ещё одну пару перчаток.

Кивая, подхожу к сумке и натягиваю перчатки, а потом хватаю Амато за ноги. С усилием подтаскиваю тело к пакету. Мои перчатки сразу же пачкаются в крови, но меня это сейчас мало волнует. Я помогаю Лазарро натянуть мешок на тело Амато, стараясь не смотреть на мёртвое лицо.

– А что это такое? Я видела нечто подобное в спортзале, точнее, в интернет-магазине товаров для спорта или по телевизору. Но определённо я это видела в спорттоварах, – шепчу, указывая взглядом на странное орудие убийства.

– Это разновидность гарроты. У каждой семьи она своя. Это наша. Несколько тонких проволок, стянутых на ручках. У некоторых это тонкая верёвка. Всё зависит от фантазии. Такой вид используется для особых людей у итальянской мафии. Им убивают тех, кто был членом семьи. Близким человеком, который раньше был уважаем, но со временем утратил такое отношение к себе. Национальная традиция, – спокойно объясняет Лазарро.

– То есть вы не всех ей убиваете?

– Нет. Мы убиваем ей редко. Амато сам меня учил, как ей убивать, но мы жили в Америке, а там есть другие способы убийств. Здесь же Дон даёт своё разрешение на использование семейной реликвии.

Лазарро завязывает скотчем верх пакета. До сих пор не верю, что прямо сейчас я помогаю прятать труп.

– На тебе кровь, Белоснежка. – Поднимая Амато в пакете, Лазарро бросает взгляд на лужу под моими ногами.

Боже, моё платье всё в крови.

– Хорошо. Я вытру. Значит, мы едем его хоронить?

– Ты собралась со мной туда? На кой чёрт ты мне сдалась? – возмущается Лазарро, направляясь к выходу.

– Я умею копать. На самом деле я хорошо копаю. У моих родителей огород, и свой летний отпуск я проводила именно на этом огороде, что-то копая и сажая. Так что я отлично обращаюсь с лопатой, – быстро произношу, сбегая вниз за Лазарро.

Он поворачивается ко мне и снова прищуривается.

– Покажу тебя психотерапевту, когда вернёмся домой.

– Без проблем, но сейчас я еду с тобой, – отвечаю, пожимая плечами.

– Я от тебя уже устал, – закатывает глаза Лазарро.

– Я тоже скучала, – усмехаясь, принимаю его слова за разрешение и иду за ним.

Лазарро направляется к лесу. Хмуро оглядываюсь по сторонам, пока не замечаю, стоящий старый фургон. Лазарро бросает мешок с телом Амато в багажник и забирается в кабину.

– Если едешь со мной, то садись, – произносит Лазарро.

– Удивлена, что ты на такой машине. Обычно ты выбираешь что-то очень дорогое, – бормочу, открывая скрипучую дверь.

– Не хочу портить свою машину. Чисто из принципа, – отвечая, он пожимает плечами и заводит мотор. Здесь механика, и Лазарро легко ведёт дряхлую развалюху.

– Есть в этой жизни хоть что-то, чего ты не умеешь? – бубню я.

– Многое. К примеру… – Лазарро задумывается на пару секунд.

– Нет, я умею всё. – Его улыбка абсолютно не вяжется с тем, что случилось в спальне. Там Лазарро выглядел подавленным, а сейчас какой-то… радостный. Это меня немного коробит.

– Как тебе удаётся так быстро переключаться с убийства на самолюбование? – закатываю глаза и цокаю.

– Годы тренировок. У тебя впереди вся жизнь, но тебе подобное не под силу, Белоснежка. Ты слишком добрая…

– Я убила насильника, – вставляю.

– И всё равно, ты ныла из-за того, что сделала. Когда перед тобой будет работорговец, то ты ему тоже начнёшь втирать про милосердие?

– Нет, не перевирай мои поступки и мысли. Я была потрясена тем, что сделала, а ты… ты странный. Ты просто не человек. – Взмахиваю рукой, показывая на него.

– Да, я идеальный мудак!

Хоть Лазарро и улыбается, но что-то не даёт мне поверить в его приподнятое настроение. Он закрылся и внутри себя переживает о том, что случилось. Он всегда так делал раньше. Веселился, хотя есть у него сердце. Есть оно, и меня в этом ничто не переубедит.

– Когда шок пройдёт?

Удивлённо поворачиваю голову к Лазарро.

– Шок?

– Да, ты сказала, что в шоке. Ты видела смерть Амато, потом я изнасиловал и практически придушил тебя, но тебе было мало, и ты елозила его телом по полу, растирая по себе кровь. Так когда шок пройдёт?

Поджимаю губы и передёргиваю плечами.

– Я не в шоке. Я соврала, – признаюсь.

– Мне тебя высадить?

– Ты этого не сделаешь. Я вся в крови, и вряд ли жители города будут счастливы увидеть меня в таком виде. Фабио тоже будет недоволен тем, что я их напугала. Да я на приведение похожа. – Окидываю взглядом своё окрашенное кровью платье. Чёрт, почему я всегда в белом в эти моменты? Что за проклятая традиция?

– Зачем ты соврала мне, Белоснежка? Хотя я знал, что ты врёшь, но было интересно. Тебе так не терпится кого-то закопать?