И тут, как по заказу, на подъездной дороге к дому раздались вскрики милицейских «крякалок».

– Давай, Вичка, иди открывать ворота, – распорядился Денис.

Вечером того же дня.

Особняк Конышевых.

Валерий Петрович

Полковник Ходасевич мысленно подводил итоги дня.

День выдался странным, нелепым, сумбурным.

После того как убралась восвояси милиция (а произошло это только в восьмом часу вечера), Ходасевич по первому разу побеседовал с каждым подозреваемым. А далее на семейном совете было решено: всем, включая Инкова и полковника, оставаться в доме. Ужинать здесь, ночевать, завтракать, и так вплоть до той поры, покуда Валерий Петрович не найдет и не изобличит убийцу. Или хотя бы не выйдет на его след. Особенно на этом настаивал Денис. Сестры, Наташа и Рита, его горячо поддержали; Майя, тихонькая мышка, промолчала; Инков и Вика сдержанно согласились.

И вот Ходасевич снова устроился в гостевой комнате. Она для него уже стала привычной – Валерий Петрович быстро обживал любой номер в любой гостинице.

Пепельница. Стол, мягкий свет лампы, балкон. Ручка, блокнот, ванная, стакан остывшего чаю. Диктофон. Отдаленное покряхтыванье лягушек с водохранилища. Тишина. Что еще нужно для того, чтобы размышлять – думать, вспоминать, анализировать…

Вспомнить все события сегодняшнего дня. Все произнесенные слова. Проанализировать каждую мелочь. Обсосать детали.

Валерию Петровичу повезло: минут через пятнадцать после ментов на место преступления приехал самолично его старинный приятель из конторы полковник ФСБ Ибрагимов.

Благодаря присутствию Ибрагимова менты отнеслись к Ходасевичу весьма лояльно, допросами его не мучили, больше того: делились с ним информацией касательно преступления, и даже в избытке.

Другое дело, что информация эта ни Ходасевичу (ни, похоже, самим ментам) ничего пока не давала. Осмотр места преступления, опросы свидетелей, осмотр дома – сведений были горы, но располагались они сейчас в памяти полковника, словно хлам на старом чердаке: все навалено вперемешку, и непонятно, что нужно, что нет, и вообще: имеется ли в этом собрании фактов хоть что-то по-настоящему важное.

И теперь, поздним вечером, за столом, под светом лампы, куря одну за другой вонючие сигареты «Ту-134» (по четыре рубля за пачку), над листом блокнота – Ходасевич занимался тем, чем занимался всю жизнь: сортировал и анализировал информацию.

Первое, записал он, – место преступления.

Откинулся в кресле, закурил, задумался.

Комнату для гостей в особняке Конышевых, которую ему отвели для ночлега, так и хотелось назвать «номером»: удобная, но стандартная и безликая до невозможности. Всего метров восемь площадью: кровать, шкаф, стол, кресло. Лампа, пепельница. Все. Правда, есть ванная. И балкончик.

Полковник встал, распахнул дверь на балкон и выбрался наружу. Дожди прекратились, ночь выдалась звездной, а где-то на юге полыхала розоватым заревом Москва. Балкончик был настолько маленьким, что едва вмещал полковника. Странно, но эта гостевая спальня была одной обалконенной во всем доме. Рядом светили огни другой гостевой: там (как и вчера) поместился Инков. Еще чуть дальше была спальня, где расположилась Наташа. Куда-то на другую сторону дома выходили окна Дениса с Майей, а также Риты и Вики.

Классический детектив. Шестеро под одной крышей. Один – сыщик, а один – убийца.

«Итак: кто убил? И почему?.. Как же пока мало о них обо всех удалось узнать! Может, это каждый из них по разу ударил ненавистную мачеху ножом – как у Агаты Кристи в «Восточном экспрессе»? Ведь в теле Тамары менты насчитали пять ран. Пять ударов ножом, по числу гостей…»

Полковник вернулся в комнату, закрыл за собой дверь – не дай бог, комары налетят.

«А почему бы нет? Каждый может оказаться убийцей. У каждого из них есть мотив. У каждого из Конышевых: и у Наташи, и у Риты, и у Дениса. И у Инкова – тоже. И у Майи.

И мотив грандиозный: наследство. Речь идет о миллионах долларов. За такие деньги многие убить за честь почтут. Вот только… Почему мачеху убили именно сейчас? Почему – так скоропалительно? Как говаривал Гамлет, не успевши башмаков износить, в которых шли на похоронах… Почему убийца не выждал, не затаился, не подготовился – а потом не нанес удар чужими руками? Как убрали самого Конышева?

Почему такая спешка? Куда убийца торопится? Или – у кого-то из них заныло ретивое? Обида от того, что уплыло наследство, оказалась настолько сильна, что невозможно было ни часа стерпеть?»

Ходасевич снова сел в кресло. Загасил сигарету. Придвинул блокнот.

«Итак, попробуем мыслить, как положено: системно. Что там нам известно по первому пункту – месту преступления?»

Тамара убита пятью ударами ножом. Убита между четырьмя и семью часами утра. Возможно, убита во сне. Во всяком случае, она не защищалась. Никаких следов борьбы. Никаких следов кожи убийцы под ногтями. Никаких отпечатков пальцев.

Вопрос: кто-нибудь проникал в дом? Ответ: нет. Входная дверь заперта изнутри. Черный ход – тоже. Окна закрыты, не взломаны. Но… Есть одно «но». Кто-то, кажется, проникал на участок. Менты тщательно осмотрели и главные ворота с калиткой, и «черный ход» на задах участка. С главным входом все оказалось в порядке, а вот с задней калиткой… Она оказалась отпертой. Судя по всему, взломанной. По всем признакам – неумелой рукой. Правда, никаких свежих следов милиционерам обнаружить не удалось – да и как их обнаружишь на бетонных-то дорожках? По поводу калитки опросили и всех Конышевых, и Вику, и Инкова. Гости, разумеется, ничего не знали – не видели. А Вика – та смутилась, задумалась, покраснела… И показала, что ежедневно проверять заднюю калитку – это, конечно, ее обязанность… Но так как убили хозяина… неразбериха, хлопоты… Ей оказалось не до того… В общем, в последний раз она проверяла калитку аж пять дней назад. Еще до гибели Конышева-старшего. «Может, бомжи залезали?» – предположила Вика. Насчет бомжей, в элитном-то поселке, – сомнительно. Тем более что не только дом, но и все прочие хозяйственные постройки – гараж, банька, летний домик – оказались заперты, и ничего из них не пропало.

Теперь другой вопрос: орудие преступления. Оно не найдено. Вот это, пожалуй, стоит записать и подчеркнуть: орудие не найдено.

А ведь менты перевернули вверх дном весь дом. Тщательно осмотрели все комнаты. Лазили в погреб, на чердак.

Переворошили весь участок. Спустили воду из бассейна. Искали в гараже, в бане и в летнем домике… Но нет. Орудие как в воду кануло. Известно только, исходя из характера ран: это был длинный нож, примерно сантиметров двадцати пяти в длину, с широким лезвием – до пяти сантиметров.

Может быть, это один из кухонных ножей? Об этом милиционеры расспрашивали домработницу Вику. Но что Вика? Может быть, и кухонный… Ножей разного калибра в доме – полно. В том числе и тех, что подходят под описание орудия преступления.