Внезапно резким разворотом «Хейнкелю» все же удалось зайти в хвост «амбарчику». Его носовой стрелок все же сумел ранить нашего кормового стрелка. Коротко вскрикнув, тот поник, повиснув на привязных ремнях.

— И пришлось мне, братцы-штрафники, браться за пулемет, — продолжил свой рассказ старший лейтенант Виктор Платов. — Передернул затвор и ловлю этого гада в прицел. Даю одну очередь — мимо! А этот гад из носового пулемета шпарит — мама не горюй! Дырок понаделал он много, хорошо, что хоть мотор не зацепил, хотя странно, учитывая его местонахождение… Ведь действительно, двигатель гидросамолета с толкающим винтом находится в мотогондоле высоко над фюзеляжем. Но мой летчик снова выполнил разворот и ушел в сторону. Смотрю, «Хейнкель-59» тоже разворачивается. И что тут на меня нашло, братцы, не знаю! Время будто бы замедлилось! Смотрю, его трассеры медленно так летят, неторопливо. И сам немецкий гидросамолет словно застыл в воздухе. И тут я жму гашетку пулемета! И тут же время вроде как снова нормально пошло. «Хейнкель» — весь в дырках, носовой стрелок на пулемете лежит, видимо, ранил я его или убил. За правым мотором дым потянулся. Ну, «фриц» лег на крыло и отвалил в сторону. Больше мы его не видели. А тут уже и наш аэродром показался — небольшая бухточка, и там десятка два таких же МБР-2 стоят. Так наш полет и закончился.

— Вот и хорошо, — заключил Александр Волин, выслушав историю чудесного спасения своего заместителя. — Но спешу тебя огорчить, Витя, останешься ты пока «безлошадным». Отдыхай, набирайся сил, может, к тому времени и новые машины в часть придут.

В истребительной штрафной эскадрилье оставались исправными всего лишь шесть машин, и это было вполне еще нормально — в некоторых строевых частях было едва ли по пять-шесть! Яростный накал воздушных боев отражался не только в победах, но и в поражениях. За день целые полки выбивали чуть ли не дочиста!

А в штрафной эскадрилье, как выразился Иван Мартыненко, было «каждой твари по паре»: два Як-9, два Як-1Б и столько же — Як-7Б. Правда, истребитель Евгения Омельченко сейчас находился на ремонте. Летчик эксплуатировал свой Як-1Б просто зверски, нисколько не берег ресурс двигателя и планера, а чуть что — жаловался на «нерадивых техников», всячески выгораживая самого себя. И это уже стало поводом для нескольких конфликтов с инженером эскадрильи капитаном Яковом Фельдманом.

А вот Игорь Березкин относился к своему самолету бережно: он часто помогал техникам регулировать двигатель, сам вникал в премудрости эксплуатации и ремонта крылатой машины.

В воздухе Березкин вел себя уверенно, недавно в паре с Иваном Мартыненко он сбил бомбардировщик «Хейнкель-111». Александр Волин в боевом вылете не участвовал: его срочно вызвали в штаб дивизии.

Пока его не было, эскадрильей командовал старший лейтенант Виктор Платов. Летать ему еще было нельзя, так что заместитель комэска постоянно находился на стартовом командном пункте с микрофоном-«лягушкой» в руках и наушниками на голове.

Четверка лобастых истребителей с красными капотами двигателей и красными рулями поворотов на килях, натужно ревя моторами, дралась с вдвое превосходящими силами «Мессершмиттов-109». Даже несмотря на свой численный перевес, «сто девятым» никак не удавалось совладать с новыми советскими истребителями, да еще и под управлением опытных летчиков-гвардейцев. Они легко уходили от атак врага, используя одинаково хорошо и горизонтальные, и вертикальные маневры.

Но все же численное превосходство взяло свое. На вираже один из «мессеров» прострочил мотор одному из лобастых истребителей с красными звездами.

Тот, разматывая за собой дымную спираль, устремился к земле… Но в последний момент летчик, видимо потерявший сознание, очнулся и потянул ручку управления на себя. Истребитель остановил вращение и медленно, словно нехотя, стал выходить в горизонтальный полет.

Пара «мессеров», соблазнившись легкой добычей, рванулась было к нему, но напоролась на встречный огонь пары краснозвездных Як-9 — завертелась карусель воздушного боя на малых, до тысячи метров, высотах.

А здесь, имеющие отличную аэродинамику и малую нагрузку на крыло, легкие Як-9 получили очевидное преимущество над более тяжелыми «Мессершмиттами» Bf-109G4, которые были вдобавок еще и перетяжелены дополнительными крыльевыми пушками MK-108 калибра 30 миллиметров.

— Я — «Леопард». Березкин, прикрой — атакую!

— Вас понял, прикрываю!

* * *

После проверочного пилотажа с новичком, окончившегося уничтожением «Мессершмитта»-«охотника», Александр Волин сказал:

— Ты, Березкин, будешь летать со мной! Беру тебя ведомым.

— Служу Советскому Союзу! — просиял лейтенант.

— Не слишком-то обольщайся. Я с тебя семь шкур спущу! И запомни: ведомый — это щит пары!

— Так точно, запомню, товарищ капитан!

К Волину подошел Иван Мартыненко.

— А мне — в отставку, товарищ командир? — прищурился опытный летчик, затягиваясь папиросой.

— А тебя — на повышение, — в тон ему ответил Александр Волин. — Пора тебе, Ваня, расти над собой. Будешь теперь ведущим пары.

— Ведомого могу взять по своему усмотрению?

— Да, — кивнул командир.

— Тогда буду летать с Евгением Омельченко.

* * *

Пара Як-9 завязала с двумя «Мессершмиттами» Bf-109G4 классический бой на виражах.

Березкин ничего, держался молодцом. Он уже пару раз короткими и точными очередями отбил атаки на Александра Волина. Вообще парень был хваткий, и было видно — летный талант у него в крови. Волин научился разбираться в людях. Вот только чересчур скромным, на грани нерешительности, был его новый ведомый. Ну, ничего — жизнь научит, а война отшлифует и характер, и бойцовские качества.

Александр Волин боевым разворотом набрал высоту и на вираже поймал ведущего пары «Мессершмиттов». Длинная очередь пропорола мотор немецкого истребителя. За ним потянулся полупрозрачный шлейф. Там было все: и пар из радиатора, и распыленное скоростным потоком масло, и гидрожидкость.

Резко отвернув, «мессер» вышел из боя, ведомый потянулся за ним.

А пара Як-9 нагнала уходящий в глубь своей территории подбитый истребитель Лавочкина и повела на свой аэродром. Самолет раскачивался в воздушных потоках, были видны пробоины на его фюзеляже и плоскостях, из поврежденного мотора непрерывной струей вытекал дым, но все же он летел, как говорят летчики, «исключительно на самолюбии»!

— Прием, прием, я — «Леопард», ответь «Леопарду»… — постоянно повторял Александр Волин, вертя верньер настройки радиостанции.

Но, видимо, у «лавочкина», вдобавок ко всем повреждениям, была испорчена рация, потому, кроме шороха и треска помех, в наушниках шлемофона ничего слышно не было.

А вдалеке уже показалась знакомая возвышенность с плоской, будто ножом срезанной, вершиной — там и находился полевой аэродром отдельной истребительной эскадрильи.