– А где мой приятель Ради? Его мамочка отсасывала кому-нибудь из вас?

И он принялся подробно рассказывать, как он занимался сексом с матерью Ради.

Сайед никогда бы в этом не признался, но американец так ярко все описывал, с такими невероятными подробностями, что на секунду ему показалось, будто тот говорит правду.

Стэн прочитал сомнение на лицах двух головорезов.

– Неужели вы не знаете, что мать Ради действительно была шлюхой? – спросил Харли. – При случае вам следовало бы ее попробовать. Конечно, она уже немолода… не такая упругая в нужном месте, если вы понимаете, о чем я. – И Харли подмигнул им, словно они с ним заодно.

– Ну, пожалуй, хватит, – сказал Сайед.

Он приказал подручным прикрутить запястья Ричардса к подлокотникам. Когда они закончили, Сайед предложил им выйти.

Харли улыбнулся им и дождался, когда они оказались возле двери.

– Не забудьте спросить Ради про его мать. Никогда не встречал такой похотливой сучки.

Дверь со щелчком закрылась. Сайед положил руки на бедра и вздохнул.

– Это правда, – сказал Стэн, энергично кивая головой. – Женщина была настоящей секс-машиной. Ей бы следовало платить мне.

Теория подсказывала Сайеду, что ему не следует обращать внимания на слова пленного, но ему хотелось что-то ответить.

– Ты очень интересный человек, мистер Шерман. Должно быть, ты очень в себе не уверен.

– Это еще почему, полковник?

– И так все очевидно. Неужели мне нужно говорить о столь простых вещах вслух?

– Ну если ты не думаешь, что со времени нашей последней встречи я научился читать твои мысли, тебе стоит ими поделиться.

– Ты боишься, что не устоишь перед моими методами, поэтому пытаешься вывести из себя моего коллегу, чтобы тот тебя убил.

Харли бросил на него недоуменный взгляд.

– Полковник, ты меня переоцениваешь. Я не так умен. Просто я похотливый ублюдок, который спал с множеством проституток… одна из которых оказалась матерью Ради.

Сайед рассмеялся.

– Ты очень необычный человек.

– Что мне нужно сделать, чтобы меня стали воспринимать серьезно? Я собираюсь поведать тебе очень много разного дерьма, но когда я говорю о матери Ради, то предельно серьезен. Я ее не осуждаю, она была удивительной. К тому же нельзя винить женщину за то, что она хочет, чтобы у нее на столе была еда. Ты со мной не согласен?

Сайед на секунду задумался, а потом тряхнул головой. Пришло время взять ситуацию под контроль. Он развернул маленькую тележку и проверил инструменты. Когда все было готово, Сайед открыл баночку с нюхательной солью и поднес ее к лицу Ричардса; тот фыркнул и открыл глаза. Затем Сайед повернулся к его старшему сквернословящему товарищу.

– Твой друг, мистер Ричардс, любезно назвал нам свое имя.

– Никогда его не слышал.

– Да… ну, попробуем проверить, нельзя ли немного оживить твою память. Вот как мы поступим. – Сайед взял ножницы для резки металла. – Я буду задавать тебе вопрос. Если ты откажешься отвечать, я отрежу ему один палец.

– Класс! – Харли расправил плечи, насколько позволяла лента. – Я бы хотел посмотреть, как ты это сделаешь прямо сейчас. Давай… пора начинать.

– Мистер Шерман, как твое настоящее имя?

– Ну давай, отрежь ему палец. Или сразу все запястье… это действительно будет впечатляюще.

Ричардс пришел в себя, и в его глазах появилась паника.

– Какого дьявола?

– Он уже сообщил нам твое имя, но я хочу услышать его от тебя, – заявил Сайед.

– Ладно… Уильям Текумсе Шерман.

– Неправильный ответ. – Сириец свел ручки ножниц вместе; раздался короткий щелчок, и розовый мизинец упал на грязный пол.

Ричардс закричал, и Сайед быстро переместил ножницы к мизинцу Харли.

– Твоя очередь, – закричал он. – Имя?

Стэн отвернул голову, словно не мог смотреть на происходящее. Его губы зашевелились, и он пробормотал имя.

– Громче… я тебя не слышу.

Харли медленно повернул голову, посмотрел в глаза Сайеду и бросил взгляд на свой мизинец. Расстояние было вполне подходящим. Он сделал вид, что сейчас заплачет, и снова начал бормотать, а когда Сайед придвинулся немного ближе, повернув ухо, чтобы лучше слышать, Харли рванулся вперед, наклонив голову вправо. Он достал верхнюю треть левого уха зубами, сжал их изо всех сил и с рычанием стал рвать его, поворачивая голову из стороны в сторону.

Сайед закричал и вырвался. Прижимая руку к окровавленному уху, он сделал пару шагов назад, потом повернулся и посмотрел на американца. То, что Сайед увидел, ужаснуло его. Изо рта Билла Шермана свисал кусок его уха. Безумный американец улыбнулся и принялся с хрустом жевать его, словно это были картофельные чипсы.

Рэпп смотрел на город. Спустилась ночь, и шрам, известный как «Зеленая линия», сейчас выглядел словно грозная река, черная просека тьмы, разделяющая город надвое. Но стоило отойти в обе стороны от темной реки на два квартала, как появлялись признаки жизни. Светились окна зданий, там жили люди, по улицам ездили автомобили, ревели клаксоны, водители газовали, визжали тормоза – обычные голоса живого организма. Но только не в этом заброшенном коридоре. Лишь дважды за последний час Митч видел, как машина осмелилась пересечь ничейную землю. Складывалось впечатление, что прекращение огня, как это часто бывает, привело к изоляции отдельных фракций. Рэпп не видел улицы, ведущие с востока на запад и расположенные на севере, поэтому существовала вероятность, что там границу пересекают чаще, но это уже не могло изменить очевидного. Город был буквально разорван надвое.

Проблема, как ее видел Рэпп, заключалась в исходной географии. Он находился на этой стороне, а они – на другой, Харли и Ричардс. Существовал лишь единственный способ их спасти – пересечь границу. Но Ридли объяснил, что это очень неудачная идея. Если Рэпп отправится туда, его поймают, будут пытать, а потом убьют – именно в таком порядке.

– То есть ты признаёшь, что Стэна и Ричардса будут пытать, а потом убьют, – ответил ему Митч.

– Я ничего подобного не говорил.

– Проклятье, именно это ты только что сказал, – прорычал Рэпп, уже не в силах сдерживать раздражение.

– Я знаю, что ты – новая восходящая звезда, а потому тебе трудно меня понять, но есть вещи, о которых тебя не поставили в известность, – резко ответил Ридли.

– Например?

– Вещи, которые выше твоего уровня, новичок. – Роб понял свою ошибку и попытался смягчить сказанное: – Послушай, не я устанавливаю правила. Есть ряд протоколов, которым я должен следовать. Лэнгли решает, что и кому я могу рассказать. И если тебя нет в списке, мои руки связаны.