Одна из Дочерей, это была Омал, отдыхала в тени, а трое сорогетсо хлопотали возле чанов с энзимами.

– Они обучаются быстро, – сказала Энге, – и благодарны нам за еду.

– Не уверена, что мне это нравится, – ответила Амбаласи, беря кусок угря на свежем листе, поданный сорогетсо.

Опустив глаза, та поторопилась обслужить Энге.

– Отсутствие понимания, – со скорбным вздохом приняла рыбу Энге.

– Нарушение полученного приказа, – возразила Амбаласи, откусывая огромный кусок. – Прерывание научных наблюдений. Твои Дочери ничего не умеют правильно делать. – Покончив с рыбой, она гневно отбросила лист и указала на реку. – Этих псевдофарги следует вернуть в естественную среду. Отошли их. А работать заставь своих лентяек Дочерей. Или ты уже забыла, что они живут не так, как мы, а вместе с самцами. Не изолированными, как положено, в ханане. Я должна понять, как они живут, и все записать. Я должна изучить их жизнь до малейших подробностей и тоже записать. Такая возможность не повторится. Я хочу знать, как они ведут себя в естественных условиях, а не как режут угрей, насыщая лентяек! Подобно устузоу, они используют неживые предметы. Мы пользуемся живыми... Ты ведь видела дерево, которым они пользуются как мостом. Но вмешательство в естественный ход событий должно прекратиться – и немедленно. Отошли сорогетсо.

– Это будет трудно выполнить...

– Напротив, нет ничего проще. Вели своим Дочерям Безделья собраться, и я отдам приказ. Я поговорю со всеми. Сделаю нужные распоряжения.

Энге поколебалась, думая о том, что последует, и сделала знак согласия. Настало время противоборства. Она это знала слишком хорошо: интересы Амбаласи и Дочерей отличались как день и ночь. Да, они всей жизнью своей обязаны ученой, но теперь это стало не столь существенным. Они здесь. Дело сделано. Отношения напряжены. Стычка неизбежна.

– Внимание, – обратилась она к ближайшей иилане. – Предельная важность, все собираются на амбесид. Неотложное дело, скорейшее время.

Обе шли туда молча. В городе не было эйстаа, в том, как будет организовано управление, не было достигнуто даже приблизительного согласия, но амбесид заботливо растили, – ведь это центр любого города иилане. Повинуясь приказу, со всех сторон торопливо сходились Дочери, – должно быть, не совсем забывшие способность подчиняться. Страх объединял их. Иилане расступились, давая дорогу Энге и Амбаласи. Вместе они поднялись на невысокий, недавно насыпанный пригорок, на котором расположится эйстаа, – если всетаки в городе появится таковая. Обратившись к собравшимся, Энге потребовала молчания и, собравшись с мыслями, заговорила:

– Сестры мои! Амбаласи, которая вызывает в нас восхищение и преклонение, та, что дала нам новую жизнь и свободу, которую мы уважаем более, чем кого бы то ни было, желает обратиться к вам с важными и серьезными словами.

Встав на самой вершине холма, Амбаласи оглядела притихших иилане и заговорила спокойно и бесстрастно:

– Все вы – существа разумные и понимающие, этого я не могу отрицать. Все вы изучили и поняли идеи Угуненапсы и с умом приложили их к своей жизни, чтобы обрести ответственность за нее. Но этим вы разорвали нить, что связывает фарги с иилане, а иилане с эйстаа. Вы принесли в этот мир новый образ жизни, новое общество. Вы рады случившемуся, иначе не может быть. Поэтому часть своего времени вы должны отдавать изучению влияния трудов Угуненапсы на ваши жизни.

Дочери забормотали, делая знаки одобрения, внимание их было полностью отдано Амбаласи. Заметив это, с суровостью и гневом в движениях тела, она продолжала повелительным тоном:

– Часть времени – и только! Вы отказались от эйстаа и приказов ее, благодаря которым процветают города иилане. И теперь, чтобы выжить, чтобы не потерять жизни, которые вы сохранили перед лицом гнева эйстаа, вы должны организовать новое общество, следуя учению Угуненапсы. Но тратить на это можно только часть времени, я уже сказала это. Большую часть дня вы должны трудиться ради жизни и процветания этого города. Никто из вас не умеет растить его, я объясню вам, что нужно делать, и вы будете исполнять мои приказы. И никаких споров – я требую немедленного повиновения.

Послышались жалобы и вздохи, и Энге, шагнув вперед, ответила за всех:

– Это невозможно. Ведь тогда ты станешь нашей эйстаа, а мы отвергли ее власть.

– Ты права. Я стану ждущей-эйстаа. Ждущей тех времен, когда вы сумеете найти более приемлемый для вас способ управления городом. И когда вы сделаете это, я освобожу этот пост, который возлагаю на себя без желания, лишь понимая свою ответственность за город и ваши жизни. Я не предлагаю, а требую. Если вы отвергнете мое предложение, я отвергну вас. Без моего умения город умрет – вы не умеете даже готовить себе еду, – без моих врачебных способностей все вы погибнете от какой-нибудь новой отравы. Я уплыву на урукето, а вы останетесь ждать верную смерть. Но смерть вы отвергли во имя жизни. Примете мое слово и будете живы. Итак, у вас не остается другой возможности, как принять мое благородное предложение.

С этими словами Амбаласи отвернулась от них и потянулась за водяным плодом – горло ее пересохло от долгих речей. Наступившее молчание наконец нарушила Фар, – потребовав внимания, она поднялась на горку.

– Амбаласи говорит правду, – проговорила она с великой искренностью, подобно фарги округлив влажные глаза. – Но в ее правде есть другая правда. Никто не сомневается, что именно всепобеждающие идеи Угуненапсы привели нас в эти края, где ждали нас бесхитростные сорогетсо. Их и следует обучить всем трудам, дабы освободить все наше время для изучения истин...

– Отрицаю! – рявкнула Амбаласи, обрывая слова грубейшими звуками и движениями. – Это невозможно. Сорогетсо должны возвратиться к своей прежней жизни, навсегда оставить наш город. Вы можете принять или отвергнуть мое благородное предложение. Или жить – или умереть.

Фар встала перед старой ученой, юность перед старостью, невозмутимость перед яростью.

– Тогда нам придется отвергнуть тебя, суровая Амбаласи, и принять смерть, если иначе жить невозможно. Мы уйдем вместе с сорогетсо и будем жить такой же простой жизнью. У них есть еда, они поделятся ею с нами. И пусть некоторые умрут, но дело Угуненапсы будет жить вечно.

– Невозможно. Сорогетсо должны жить как жили.

– Но как ты воспрепятствуешь нам, добрая подруга? Ты убьешь нас?

– Убью, – без тени колебания ответила Амбаласи. – У меня есть хесотсан, и я каждую убью, кто посмеет вмешиваться в жизнь сорогетсо. Вы и так успели натворить достаточно много вреда.

– Фар, сестра моя, и Амбаласи, водительница наша, – произнесла Энге, встав между спорившими. – Настоятельно требую, чтобы ни одна из вас не говорила такого, о чем потом придется жалеть, не давала обещаний, которые невозможно будет выполнить. Слушайте. Выход есть. Если есть истина в учении Угуненапсы, она проявится в его применении, ибо практика есть критерий истины. Мы верим, что смерти не будет – ни для нас, ни для всех остальных. Поэтому следует поступить, как советует мудрая Амбаласи, и смиренно повиноваться приказам ждущей-эйстаа, но тем временем стараться найти решение этой сложной проблемы.