Так продолжалось несколько минут. Наконец гнев женщины стал ослабевать – и она заплакала. На этот раз она с благодарностью, искренне позволила обнять себя. Зал зааплодировал, впечатленный этим выплеском неприкрытого чувства, но всем, однако, было не по себе. Когда она вернулась на свое место и публика успокоилась, я спросил, есть ли у присутствующих сомнения в том, что одержимость существует.

– Теперь вы понимаете, о чем я говорю? – обратился я к залу.

Разумеется, они понимали. Мы можем считать, что все наши собственные злейшие демоны живут в окружающих людях, можем пугать себя образами бесов и упырей – а можем посмотреть внутрь себя, прислушаться и распознать голос знаний, живущий в нас и постоянно разговаривающий с нами. Этот голос может очень сильно напугать. Мы не привыкли слышать самих себя, поэтому редко отдаем себе отчет в том, какие своекорыстные и жестокие слова произносим вслух и про себя каждый день. Отследить то, что мы думаем, и изменить свой внутренний разговор – вот в чем заключается любовь к себе.

Все в жизни призвано служить самой жизни. Слушая и меняясь, мы можем превратить знания в слугу, которым они и должны быть. Овладев искусством создавать ад в своем уме, мы можем выбрать путь благородных ангелов, безупречных вестников. Следует уважать любое видение, но каждое видение может измениться, когда будет к этому готово. Если ум захочет, он может дать нам свободу, к которой мы все стремимся и которую с трудом можем себе представить.

Признав, что знания, служащие жизни, могут также быть средством избавления человека от страданий, мы можем научиться по-новому взаимодействовать с людьми. Мы можем по-другому увидеть самих себя. Мы можем перестать верить собственному голосу, всем голосам, но продолжать слушать и учиться. «Я хищник. Моя любимая пища – страх… чувство вины… гнев…» – можно начать и с этого. Моим ученикам такое начало обычно помогало понять проблему и наметить ее решение. Осознанный ум может стать охотником, жаждущим истины.

Лучшие из моих учеников продолжают охотиться, только теперь у них другая добыча. Они изменились. Они верны человеку, и создаваемая ими реальность строится на благодарности и великодушии. Ум, который раньше за всем надзирал и наказывал, теперь служит жизни. Если раньше он был злодеем, то теперь он герой. Прежде он жаждал яда, а сегодня ему по вкусу нектар.

– Ты пчела или муха?

– Что? – смущенно спросил мужчина.

– Ты пчела? Или же ты муха?

– Думаю, пчела. Кому хочется быть мухой?

Дон Мигель кивнул и повернулся к другому ученику. Группа была большая, почти все обширное пространство студии было заполнено учениками. Большинство сидело в удобных креслах. Они придвинулись поближе к учителю, который говорил, сидя на маленьком диване в передней части зала.

– Кто ты? – спросил Мигель у женщины, делавшей заметки. – Пчела или муха?

– Пчела! – бодро ответила женщина, роняя ручку.

Она быстро переключила внимание на происходящее вокруг, ей очень хотелось принять участие в обсуждении.

– Ты в этом уверена? – спросил Мигель, наклоняясь к ней и глядя прямо в глаза. – Ты уверена в том, что время от времени тебе не хочется отведать немного дерьма?

– Дерьма? – Женщина была потрясена до глубины души и, кажется, даже оскорблена. – Да нет же!

– Ты никогда не сплетничаешь с подругами? Никогда никого не осуждаешь?

– Ну…

– Ты никогда не соглашаешься с пересудами о тебе? Никогда не обижаешься? Твои чувства никогда не бывают задеты?

– Думаю, иногда мне бывает жалко себя.

– Из-за того, что?..

– Может быть, я чувствую себя отвергнутой… Мне кажется, меня не понимают.

– Значит, все-таки иногда ешь дерьмо?

– Ну, может быть.

Мигель обратился к женщине постарше:

– Ты когда-нибудь осуждаешь человека в себе?

– Наверное, да, но в основном я питаюсь медом, – ответила она.

– Ты говоришь своему телу, как оно прекрасно, правда?

– Да, конечно.

– Скажи этому человеку в тебе, что он любовь всей твоей жизни.

Мигель подождал, пока она поймет, что он имеет в виду.

– Любовь?..

Женщина залилась румянцем, подыскивая слова для ответа.

– Кто больше достоин твоей любви и верности? – тихо продолжал Мигель, как будто вел с ней частную беседу. – Этот человек был с тобой, когда ты родилась, и останется с тобой до самого конца. – Он с сочувствием посмотрел на женщину. – Он сразу же стал служить тебе и всегда тебя слушался, как бы ты им ни пренебрегала и как бы жестоко с ним ни обращалась. Это он выслушивает все твои тайные исповеди и принимает тебя такой, какая ты есть. Он твой постоянный спутник и друг. Он любовь твоей жизни.

– Да, я понимаю, – ответила женщина, еще больше заливаясь краской.

– К кому ты относишься лучше: к своей кошке или к человеку в тебе? – спросил Мигель мужчину, сидевшего в глубине комнаты.

– У меня две собаки, – сказал тот, – так что без вариантов. К ним я отношусь гораздо лучше. – Группа засмеялась. – Без шуток: они спят на стеганых одеялах с гусиным пухом и питаются экологически чистым кормом.

– Да, наверное, к собакам ты относишься лучше, – согласился Мигель, – но у тебя никогда не будет домашнего существа добрее и преданнее, чем человек в тебе… А что у тебя? – обратился он к маленькой женщине, сидевшей в переднем ряду.

– У меня кот, – сказала она.

– Ты ешь дерьмо?

Женщина опустила взгляд на свой блокнот и покачала головой. На секунду всем показалось, что она вот-вот расплачется.

Чтобы дать ей время, Мигель переключился на женщину, сидевшую рядом с ней.

– А ты? – спросил он.

– Боюсь, что да, – сразу ответила та. – Я, кажется, всегда боюсь. Вот и сейчас боюсь.

Ее миниатюрная соседка подавила всхлип, и Мигель раскрыл ей свои объятия. Она отложила блокнот, села рядом с ним и позволила его рукам обхватить ее голову. Он гладил ее по волосам, обводя взглядом комнату. У дальней стены, плотно скрестив руки на груди, сидел мужчина.

– А ты что предпочитаешь? – спросил его Мигель. – Мед или дерьмо?

– Предпочитаю-то я мед, – ответил мужчина, – но, должен признаться, больше привык к дерьму.

– Любишь осуждать?

Мигель улыбался, глядя, как мужчина неодобрительно посматривает на женщину, нашедшую у него утешение.

– Да нет. Просто вокруг одни идиоты.

Аудитория снова грохнула. Мужчина немного расслабился и положил руки на колени.

– Значит, ты муха?

– Муха?

Мужчина слегка нахмурился, размышляя.