Он отпустил Диану и заспешил в спальню. Диана застыла на месте, не веря своим ушам. Впервые в жизни с ней обращались столь непочтительно. Ее мир рушился на глазах под грохот мушкетов и дикие вопли нападавших. Диана попыталась зажать уши, чтобы не слышать этот жуткий шум.

— Диана, что случилось? Что все это значит? — налетела на сестру Фиби, за которой по пятам следовала Оливия. — Снаружи идет бой?

Диана лишь беспомощно затрясла головой, не смея отнять от ушей руки. Ее кукольное личико стало белее мела. Она проковыляла к себе в комнату, ни на кого не обращая внимания.

— Господи, никогда не видела Диану в таком расстройстве! — воскликнула Фиби. — Ну, кто бы мог подумать! — задумчиво добавила она.

— Идем. — Оливия нетерпеливо дернула ее за рукав. — Идем н-на укрепления. Там сразу станет ясно, что случилось.

Девушки оказались на ступенях донжона в тот самый миг, когда первые лучи рассвета потеснили ночную мглу. Из казарм во двор выбегали ополченцы, на ходу размахивая мушкетами и мечами. Оливия бочком пробиралась по самому краю двора, Фиби — следом за ней. Им удалось проскочить до самой лестницы, по которой можно было подняться на внешнюю стену. Оливия опасливо выглянула наружу и тут же спряталась обратно.

— Жуть! — выдохнула Фиби, едва успев бросить взгляд через парапет. — Ты только полюбуйся на них, Оливия. Их же целые тысячи! — Естественно, страх изрядно приумножил в ее глазах вражеское войско, но трудно было разглядеть что-то наверняка в таком огне и дыму.

— Они напали на замок. — В голосе Оливии послышалось странное возбуждение. — Совсем так, как сказала Порция.

— А Порция откуда могла знать? — тут же удивилась Фиби.

— Порции известно все, — просто заявила Оливия.

— Что-то я в этом сомневаюсь. — Фиби не изменила ее обычная рассудительность. — Даже если она и примкнула к роялистам, она не может знать все.

— Ну, во всяком случае, она знает немало, — не сдавалась Оливия, на что у Фиби возражений не нашлось.

— А чье это знамя? — Подслеповато щуря слезящиеся глаза, Фиби старалась разглядеть герб на клочке шелка. — Кажется, королевское? Да, похоже, оно… вот только там еще один штандарт… и на нем орел… Да, точно, лазурный орел на золотом поле!

— Декатур!!!

Девушки так и подскочили на месте. Позади них стоял Като: прежней высокомерно-безразличной мины как не бывало, породистое лицо исказил гнев. Его кровный враг подступал к воротам. И это был не король Карл.

Над облаками дыма пронзительно запели фанфары. Осадные огни постепенно тускнели, им на смену шел дневной свет. На краю рва, как раз в том месте, где должны были опустить подъемный мост, открывая путь победителю, появился Руфус Декатур верхом на своем караковом жеребце.

Он гордо выпрямился в седле и повелительно махнул рукой герольду, который снова приложил к губам трубу.

Немедленно прозвучал ответ от герольда Като, и маркиз спустился ко рву с высоты парапета. Правила войны гарантировали неприкосновенность во время переговоров.

Руфус привстал в стременах, и его торжественный голос прогремел в напряженной тишине:

— Милорд Грэнвилл, я явился сюда по воле Его Суверенного Величества, Богоизбранного короля Карла, и его именем требую от вас сложить оружие, отказаться от мятежа и сдаться на милость своего верховного сюзерена.

Като отвечал столь же безличным, торжественным тоном:

— Именем парламента на меня возложена обязанность отстаивать интересы народа. Замок Грэнвилл не сдается.

Он вернулся назад. Над долиной висела мертвая тишина. Фиби показалось, что обе стороны растерялись и не знают, что делать дальше. Но Като хрипло рявкнул:

— Вам тут нечего делать! Укройтесь в замке и не высовывайтесь!

Девушки беспрекословно подчинились.

В тот момент, когда переговоры закончились и стало ясно, что битвы не избежать, к горлу Порции подкатила волна тошноты. Она пыталась сдерживаться, но безуспешно. Ей едва удалось вовремя соскочить с Пенни и укрыться за кустами, прежде чем дать волю взбесившемуся желудку.

—Порция, ты что, съела какую-нибудь дрянь? — раздался взволнованный голосок Люка, как только она выползла из кустов, и потная маленькая ладошка погладила ее по спине.

— Наверное. — Порция уселась на корточки и вытерла губы краем шейного платка.

— Это наверняка крыжовник, — уверенно заявил Люк, хлопнувшись перед ней на землю и внимательно заглядывая в лицо то с одного бока, то с другого.

Его собственный опыт по желудочным расстройствам обычно становился еще богаче после очередного визита в заросли дикого крыжовника.

Порция через силу улыбнулась, желая выглядеть более уверенной. До сих пор ей удавалось держать в тайне приступы утренней тошноты, и ни к чему, чтобы мальчишки сейчас же помчались докладывать Руфусу про ее недомогание.

— Все уже прошло, мне намного легче. Ты завтракал? — При одной мысли о еде Порцию опять едва не вывернуло наизнанку.

— Билл дал нам вареные яйца, — ответил Люк. — А тебе правда стало лучше?

— Да, правда. — Порция встала и подобрала с земли истрепанную соломенную шляпу. Эта деталь наряда не очень-то вязалась с солдатской экипировкой, но ей приходилось как можно тщательнее укрывать бледную нежную кожу от обжигающих солнечных лучей. — А где Джуно?

— Копается в кроличьей норе. Действительно, где ей еще быть?

— Давайте возвращаться. — Она взяла мальчиков за руки и повела к палаточному лагерю, разбитому напротив замка Грэнвилл. Но еще на полпути внимание ребят привлек солдат, менявший на телеге поломанную ось. Тоби с Люком вприпрыжку помчались ему на помощь, мгновенно позабыв про Порцию.

Они стояли под замком уже две недели. Инженеры пытались навести через ров мосты, способные выдержать тяжесть осадных орудий, а грохот пушек стал уже привычным, как закат или восход. И хотя толстые каменные стены почти не пострадали от ударов ядер, среди осажденных нарастали тревога и страх.

Лучники непрерывно стреляли из бойниц на внешних стенах, и роялисты вели ответный огонь, однако ни той, ни другой стороне этот обстрел не приносил почти никаких результатов. Защитники замка не рисковали целиться точно — для этого пришлось бы слишком долго торчать над спасительным краем парапета. По ночам разжигали вонючие смоляные костры, досаждавшие дымом и копотью и осажденным, и нападавшим. Однако Порция понимала, что за пределами крепостных стен можно было хотя бы ненадолго выйти из задымленной зоны, тогда как обитателям замка ничего не оставалось, как терпеть эту пытку каждую ночь. Им некуда было идти, и они не имели возможности загасить костры. Даже погода в эти дни стояла на редкость душная — где-то громыхал гром, но так и не пролилось ни капли дождя.

Вот и в это июньское утро небо заволокли тяжелые грозовые тучи, и от одного их вида у Порции щемило сердце. Она мучилась от жуткой головной боли, а тошнота стала почти непереносимой, и ее тайну могли вот-вот раскрыть. Слава Богу, что в эти дни у нее оставалось не так уж много обязанностей по лагерю. Порция помогала в строительстве мостов и плетении легких веревочных лестниц на случай штурма. Кроме этого, ей полагалось по очереди участвовать в патруле, обходившем с дозором весь лагерь, крепость и ров: из замка не должна была проскочить даже мышь, а кроме того, нужно было следить за всем, что делают осажденные. И всякий раз, когда патруль проходил мимо заветного места у основания подъемного моста, Порция старательно отводила глаза от тайного хода — он словно магнитом притягивал ее взор.