— Это же унизительно.

— Значит, ты предпочел бы, чтобы это делала больничная няня?

— Да, предпочел бы.

— Ну, что же, — она перешла на другую сторону стола и принялась за еду, — это можно устроить. Я поговорю с доктором Миллером, он зайдет сегодня днем, и я скажу ему, что ты хочешь в больницу.

— Скажи, скажи, если хватит смелости, — и оба улыбнулись. — Так что там хотела тетя? — поинтересовался он.

Она продолжала есть и только через несколько секунд ответила:

— Нашли Дейва.

Он тоже ждал новостей о Дейве и тоже гадал, не прячется ли старик где-нибудь, поджидая момента, чтобы нанести новый удар.

— Видимо, сгорел заживо.

Роберт отвел глаза. Да, не лучший способ умереть, скорее всего он умер от удушья, а уж потом сгорел. Но, каким бы образом он ни отдал богу душу, хорошо, что его нет, потому что теперь они снова могут дышать спокойно.

— Ты не думаешь, что нужно съездить навестить Пегги? — спросил Роберт.

— Да, нужно съездить. Это неприятно и неловко, но нужно. И все-таки, мне кажется, она тоже должна вздохнуть, потому что давно уже видела, что с ним происходит.

Он посмотрел на свои руки. Они лежали на столе двумя белыми забинтованными глыбами. Не прошло и двух лет, как Роберт переехал в эти места, и с самого начала его присутствие, казалось, создавало смуту: встреча с Милли у озера; ссора с Нэнси; то, что произошло с Кэрри и бросание ножа — он мог бы погибнуть; потом поступление на работу в Форшо-Парк; момент, когда он первый раз дотронулся до Агнес, поднимая с земли; убийство хозяина; приход дяди в ту горькую ночь, после которой он так и не оправился; единственное светлое пятно — завещание и чувство независимости, которое оно принесло. Но все портило постоянное преследование Уотерза, Роберт не мог сделать и шагу без ощущения, что за ним подсматривают.

Потом этот момент в кладовке, когда он в первый раз поцеловал ее. Этого забыть нельзя. С этого начались перемены. Но чем это кончилось? Он чуть было не задушил ее брата. Потом снова яркое пятно, полное радости и счастья: «Вы возьмете меня замуж, мистер Брэдли?» О, она была великолепна! Он посмотрел на нее. Не придет ли такое время, когда она разлюбит его, когда она увидит его таким, каков он есть, — просто обычным человеком? Но он никогда не разыгрывал перед ней, будто он какой-то другой, и он не сможет перемениться. Он и не хочет меняться, разве что в одном отношении — больше читать и больше знать. Да, это будет ей приятно, и он будет это делать. И она может помогать ему, она такая. Знать бы только, что руки заживут. Тем не менее они сослужили ему одну добрую службу — они освободили его на какое-то время от армии, а может быть, и вообще освободили, и ему не жаль. О, нет, он совершенно не сожалеет об этом. Он не мечтает стать героем. Живой столяр лучше мертвого героя с «Крестом Виктории» на гробу.

— О чем ты задумался?

Он улыбнулся:

— Я думал о тебе. Я все время думаю о тебе.

— Когда мы поженимся?

Боже, какая же она интересная! Он откинул голову и рассмеялся. Только представить, что Полли Хинтон, или Нэнси Паркин, или любая знакомая ему девушка могли взять и сказать: «Когда мы поженимся?» Он бы взбрыкнул, как нервный жеребенок, и выговорил бы: «Послушай-ка, мисс, ты что-то слишком разбежалась. Кто говорил тебе о женитьбе?» Все они хитрюги. И все-таки поглядите, она, леди, а в его мыслях она всегда будет оставаться леди, спокойно говорит ему: «Когда мы поженимся?»

На миг он забыл про постоянную жуткую боль в руках и, скорчив рожу, сказал:

— Видите ли, я тут пораскинул умом и, знаете, не совсем уверен, что не передумаю.

Она настолько изменилась за последние несколько дней, в которые уместились целые годы, что просто с независимым видом отрезала себе кусочек бифштекса, прожевала его и только тогда проговорила:

— На вашем месте, сэр, я бы хорошенько обдумала этот шаг. Знаете, это либо женитьба, либо отказ от обещания жениться.

Увидев, как он смеется, Агнес обрадовалась, потому что знала, какие страдания он переносит и что испытал за последние дни. Она смотрела на него влюбленными глазами и спрашивала себя: неужели этот человек может ей когда-нибудь надоесть? Не наступит ли момент, когда ей придется признаться, что были правы те, кто уговаривал ее, что масло с водой не смешается? Нет, никогда. Это масло и эта вода уже смешались, уже проникли одно в другое.

Он тихо спросил:

— А как это можно сделать, я хочу сказать, быстро?

— Насколько я знаю, нужно специальное разрешение или как только ты сможешь надеть мне на палец кольцо.

— Ха, — довольно ухмыльнулся он. — Так тому и быть. Ты будешь ставить в известность братьев?

— Это не их дело.

— По-моему, лейтенант Стенли так не считает.

— Ну что же, что сделано, того не переделать. Так что, я думаю, чем скорее, тем лучше. Вы можете дать свое согласие, мистер Брэдли? — спросила она официальным тоном.

— Вполне, мисс Торман, вполне, — ответил он.

Она встала, медленно подошла к нему, остановилась за его спиной, обняла за шею и, наклонившись, очень крепко поцеловала.

— Я никогда в жизни не была такой счастливой… «Если бы не Милли», — добавила она про себя.

— Это еще не счастье. Женщина, узнать, что такое счастье, тебе только еще предстоит. — В его глазах мелькнула озорная искорка, и она потрепала его по щеке, сказав:

— Мне не терпится поскорее узнать.

— О, Агги. — Он неуклюже повернулся на стуле и протянул к ней свои култышки, крепко прижав к себе локтями, потом заглянул ей в глаза и сказал: — Что бы я делал, если бы не встретил тебя? — И она, сразу посерьезнев, ответила:

— Вопрос не в этом. Вопрос в том, что делала бы я со своей жизнью, если бы не встретила тебя? Я до самой смерти буду благодарить Бога за тебя.

Через два дня после похорон Дейва Уотерза Агнес отправилась в Бертли. Она постучала в дверь дома Магги, ей открыла Руфи, у которой от удивления широко открылся рот. Руфи оглянулась в комнату, которой, видимо, пользовались и как кухней, и как гостиной, и вопросительно посмотрела на мать, которая сидела у стола, приткнувшегося сбоку от нагромождения мебели. Но она не промолвила ни слова.

— Можно войти, Руфи? — спросила Агнес.

— Да-да, конечно, мисс. Мама, к нам…

— Я знаю, кто это. — Пегги поднялась из-за стола и уставилась на Агнес.

— Я решила заехать и посмотреть, как ты живешь, Пегги, — проговорила Агнес, преодолевая большую неловкость.

— Посмотреть, как я живу? Мило, очень мило с вашей стороны, мисс. Очень мило, что вы нашли для этого время. Жаль только, не нашлось у вас времени прийти проститься с Дейвом.

— Я… У меня не было сил заставить себя… Прости меня. Я… думала, ты поймешь.