Больше он не произносит ни слова. Разглядывает музыкантов, собственные руки, неловко улыбается. Мария Пек поднимает скуластое лицо, смотрит на него холодно, враждебно.

К е л ь н е р (ставит на стол кружку пива и стакан вина). Можно сразу же расплатиться.

Мария Пек берет в руки стакан, запрокидывает голову и медленными глотками выпивает вино. Духовой оркестр замолкает, мелодию продолжает флейта.

Картина четвертая

Кабинет физики. На подставке покрытые ржавчиной аптечные весы. Капитан  М а т ь я ш, сидя на полу, играет на флейте, рядом разбросаны ноты, грязный носовой платок, стоят два подсвечника. Мигающий огонек свечей служит единственным источником света. Матьяш совершенно пьян. В этой сцене я скорее жалею этого больного, терзаемого алкогольным бредом человека, нежели смеюсь над ним. Стук в дверь.

М а т ь я ш (откладывает флейту). Входите все, кому не лень!

Входит  Х а б е т л е р, щурится.

А, это ты! Подойди поближе, садись и слушай! Я выскажу тебе свою последнюю волю.

Хабетлер усаживается на пустой ящик, берет в руки один из подсвечников и с любопытством, выжидающе смотрит на капитана.

М а т ь я ш (болезненным, глухим голосом). Слушай меня, солдат! Наступит пора, когда люди забудут о войне. На улицах появятся ловкие торговцы бананов, по Аллее{75} возобновит прогулки верхом элегантные амазонки. Никто и не вспомнит тогда о море пролитой крови, о бессмысленной смерти. В нашей злосчастной стране перестанут ненавидеть немцев. (Тут он, к сожалению, совсем раскисает и, прервав свою речь, охваченный приступом алкогольного бреда, начинает отвратительно выть, костлявыми руками закрывая лицо.) А я несчастный, достойный презрения человек умоляю тебя, не дай пропасть моей симфонии. (Ползая на четвереньках, лихорадочно собирает ноты.) Сохрани их, солдат, ибо сам я уже не в силах сделать это. (Поднимается, передает ноты, простирает руки к небу.) Я скоро предстану перед богом, а эта симфония вечно будет напоминать венграм о море пролитой крови и бессмысленной смерти. (Падает на колени, переползает на тюфяк.)

Х а б е т л е р (очень жалеет капитана, растроганным голосом). Господин капитан, осмелюсь доложить, я охотно сохраню вашу симфонию, ведь она есть не просит. Я прихвачу ее с собой в Брюгеч к моим приемным родителям, потому что мне все равно надо бы туда наведаться. Дело обернулось так, что мне необходимо жениться, и я покорнейше прошу дать мне отпуск на десять дней.

М а т ь я ш (отыскивает свой грязный носовой платок, постепенно успокаивается). Прошу тебя, друг мой, будь ко мне снисходителен, я и сам не понимаю, как мог до такой степени опуститься. Видимо, это кризис, и дни мои уже сочтены.

Х а б е т л е р (почтительно). Господин капитан еще долго будет жить, вот только, осмелюсь заметить, вина и палинки{76} надо бы потреблять поменьше.

М а т ь я ш (помолчав). Ну, ступай, Янош Хабетлер, отправляйся и забери с собою мою симфонию. Женись и будь счастлив. (Отворачивается, чтобы скрыть слезы. Опять принимается играть на флейте.)

Х а б е т л е р  аккуратно складывает ноты, засовывает их в карман, отдает честь и выходит.

Картина пятая

Квартира адвоката Колиша. А д в о к а т  сидит за письменным столом и курит сигару. Входит  Х а б е т л е р, в руках у него фуражка и ноты.

К о л и ш (рассеян, мысли его витают где-то далеко). Садись.

Хабетлер садится.

Стало быть, рота исчезла. Твоя супруга со свойственной ей очаровательной манерой сообщила что-то в этом роде.

Х а б е т л е р. Так точно, господин адвокат, именно так обстоит дело. Мы поженились и уехали в Брюгеч к моим приемным родителям. Но в первый же день жена рассорилась с моей матерью и с половиной деревни. Сегодня на рассвете мы вернулись в Пешт, я сразу в школу, а там ни души. Рота как в воду канула. Тут я всполошился и прямо сюда, на улицу Байзы{77}, обсудить это чрезвычайное происшествие с женой.

Колиш встает, подходит к окну, отодвигает штору, смотрит на улицу. Хабетлер тоже встает; не зная, что делать, вертит в руках фуражку, разглядывает обстановку, книги. М а р и я  П е к  вносит на серебряном подносе кофе с молоком, калач, останавливается между Колишем и Хабетлером.

К о л и ш. Итак, твоя рота исчезла.

Х а б е т л е р (ухмыляясь). Исчезла, господин адвокат, вся как есть. Вот только и осталось что сверток нот… на память.

К о л и ш. Каких нот?

Х а б е т л е р. Симфония Вильмоша Матьяша о мировой войне, о море пролитой крови и бессмысленной смерти. Теперь впору хоть покупай дудку да играй по вечерам.

М а р и я  П е к. Скотина безмозглая!

К о л и ш. Мария, сколько раз повторять, что у тебя скверные манеры. Вот, например, ты недавно заявила моей жене: «Не будьте растяпой».

М а р и я  П е к (словно не слыша, опускает поднос на стол, расставляет посуду). Как есть скотина безмозглая! Чего дурака валяет с этой флейтой! Тут тебе не в бирюльки играть, речь идет о жизни и смерти! Ну, нету роты, ну и что, ведь не у роты станут проверять бумаги на улице, а у этого олуха. Вот тогда и сыграют симфонию на его шкуре!

К о л и ш (садится, отхлебывает кофе, затем ставит чашку, кисло улыбается). Тебе нечего бояться, Мария. По всей Венгрии Началось повальное дезертирство. (Хабетлеру.) Ремесло ты какое-нибудь знаешь?

Х а б е т л е р. Да, я плотник.

К о л и ш. Браво, приятель! Встретимся на Гревской площади{78}!

М а р и я  П е к (раздраженно). Бросьте ваши шуточки, господин Колиш! Скажите лучше, чего нам теперь делать?

К о л и ш (пожимает плечами, откровенно). Думаешь, я знаю? Куда ни глянь, всюду хаос, неразбериха… В России брожение. Международная обстановка… (Взглянув на них, машет рукой. Понимает, что политические рассуждения здесь бессмысленны.)

С улицы доносится: «Смело, товарищи, в ногу».

(Поворачивается к Хабетлеру.) Вот что я тебе посоветую — запишись в Национальную гвардию{79}. Штаб Сводной бригады находится неподалеку, на улице Байзы, так что ты вечерами, пожалуй, сможешь наведываться к жене. Можешь ночевать здесь, — разумеется, пока не определишься. (Горько усмехается.)

Все трое подходят к окну. Песня звучит все громче.

Декорации меняются. Хабетлер один стоит на улице. С песней подходят двое красноармейцев{80}. Приветствуют Хабетлера, срывают с его фуражки эмблему K. u. K.{81} и вместо нее прикрепляют красную звезду. После этого оба солдата весело удаляются. Хабетлер вытягивается в струнку, замечает на земле брошенную эмблему, нагибается, поднимает ее, осторожно прячет в карман и удаляется, громко напевая марш.

П и с а т е л ь. Им по собственной глупости пришлось уйти с квартиры адвоката Колиша. При очередной перебранке адвокат потерял терпение и вышвырнул Марию Пек на улицу даже без расчетной книжки. Тогда Мария Пек отправилась к своему двоюродному брату, подмастерью резчика по камню Йожи Штадингеру, который занимал командный пост в Красной Армии. Но к тому времени он уже не мог оказать никакой помощи… (Короткая пауза.) Их первый ребенок