Вот Луис точно знал, что сбежал бы. Это ж ясно – если власть тебе улыбнулась, надо рвать когти. Потому что это – не улыбка, это оскал.

Луис бы бежал так, что пятки дымились, но люди даже этого не делали. С бараньей улыбкой они шли на бойню.

Некому было объяснить мужчине, что люди просто доверяли Эттану. Он же – Преотец! Глава храмовников, лицо по определению непогрешимое и бескорыстное. Разве может Эттан предавать, подличать, обманывать, сажать в тюрьму заведомо невиновных людей, шантажировать и даже убивать?

Конечно, нет, сказала бы паства.

Почему – нет? – удивились бы храмовники.

Еще как может, – сказали бы братья Даверт. Главное для отца – выгода, а уж как он ее получит, и сколько смертей будет на его дороге… Наплевать ему!

Пусть хотя вся паства передохнет, на ее место новая найдется! Лишь бы он без денег не остался.

Луис весьма трезво смотрел на отца, но иногда мужчине казалось, что он падает в яму со смолой. Черную, бездонную… и выбраться оттуда не сможет.

Никогда…

* * *

Схожие чувства были и у Вальеры.

Род Тессани был древним, а это означало многое. В том числе – и обучение. Пусть в кармане лишнего медяка нет, ребенка все равно выучат. Учителей нанять не смогут, так мать будет заниматься с дочерью, а отец с сыном. С Вальерой же занимались равно и мать, и отец. И учили многому, не только ядам.

Учили разбираться в людях, определять, что и от кого можно ожидать, просчитывать последствия поступков, причем не только своих, но и чужих…

Вальере было страшно.

Пока Эттан двигался к своей цели – стать Преотцом, он был спокоен осторожен и расчетлив, словно охотящийся кот. Нет никого аккуратнее этого животного.

Травинка лишняя не шевельнется, тень не двинется.

Одно движение, один бросок – и в когтях бьется добыча, наполняя кошачью душу радостью победы.

Эттан, конечно, котом не был, но к своей цели двигался именно так, по-кошачьи. Беды начались, когда он до нее дошел. Стал Преотцом и решил, что выше – только Арден. Только вот с презрением глядя вниз, не забывайте, что на самом глубоком дне самого глубокого моря спит Ирион.

Ниже некуда, но и опаснее тоже некуда.

Тьер Даверт перестал соотносить реальность и свои желания. Вальера это кожей чувствовала.

Эттан пока еще не зарвался, но со временем, рано или поздно, так или иначе…

Чем хороши люди? Их можно дурачить долго.

Чем плохи люди? Рано или поздно до них доходит, что осла надо искать в зеркале, и происходит взрыв. Спонтанно, непредсказуемо и мощно. Как извержение вулкана.

Сбежать не удается никому. Лава заливает поселки на склонах, уничтожая с равным безразличием и поля, и города.

И Вальере не хотелось, чтобы ее семья стала таким «уничтоженным городом». А шансы были, еще как были. Сначала Эттану потребовалось выдать Лусию замуж за Карста.

Потом собрать ей достойное приданое, ради чего супруг стал почти в открытую грабить людей.

Что ему потребуется потом, и кто за это заплатит?

Луис?

Лусия?

Вальере были одинаково дороги все дети, на никогда никого не выделяла, а все же… За Лусию она переживала больше всего. Парни справятся, а судьба одинокой и беззащитной девушки всегда трагична. Это жизнь….

Нечисто что-то с этим браком…

Ну, ничего. Сейчас она выспросит все, что для нее разузнали, и отправится к супругу…

Дойти до нужной лавки ей не дали.

Тень, появившаяся из подворотни, зажала женщине рот ладонью, и нанесла несколько ударов. Как пожелал тьер Эльнор – чтобы умерла не сразу, чтобы помучилась еще…

Женщина обмякла в жестоких руках, а тень рванула с нее плащ, сорвала с пояса кошелек и опять растворилась в темноте. Женщина осела на землю, словно брошенная жестоким хозяином марионетка.

Вальера сначала даже и не ощутила боли. Только холод.

Как будто внутри нее оказалась сосулька, и таять она не собиралась.

Женщина открыла рот, попыталась позвать на помощь, крикнуть хоть что-то, но холод проник внутрь, сковал горло, заморозил легкие, заставив выдохнуть воздух… рука с лица куда-то убралась, но Вальера уже не думала о своих убийцах.

Дети…

Дети – это единственное, что ее беспокоило.

Как-то они без нее?

И попрощаться не получится…

Мелиона милосердная, снизойди!

Не дай умереть, не увидев их!

* * *

Когда в дверь постучали, Луис как раз раскладывал пасьянс. Карты ложились неровно, не сходились, и мужчина чуть злился.

Сегодня он пришел домой пораньше, чтобы уделить время матери и сестре, ан нет! Мать куда-то ушла и до сих пор не вернулась, сестра ничего не знает, но про своего Карста готова щебетать часами. Хотя ничего о нем и не знает.

Луис, честно выслушал малышку, но волновался за мать. Куда она ушла?

Почему никого не взяла с собой?

Не хотел посвящать отца, сказала бы ему, он сам бы ее сопроводил! И ведь сколько раз говорено – бери с собой охрану, бери!

Все бесполезно!

Да что со мной может случиться…

То и может.

Луис нервничал, злился, и понимал, что если мать не придет к третьим петухам, он сам пойдет искать ее. Но куда?

Слуги уже спали, так что благородный тьер сам открыл дверь. И – остолбенел.

На пороге стоял мужчина, держащий на руках тонкую женскую фигурку. Голова женщины была запрокинута, волосы намокли и свисали темным тяжелым пологом, а лицо было мертвенно-бледным, заострившимся…

– Она сказала этот дом…

И только тут Луис узнать свою мать.

– Проходи.

Разум еще не принимал ужасную новость, но инстинкты были быстрее. Распахнуть дверь, грохнуть об стену тяжелый подсвечник и заорать на весь дом, призывая слуг.

Положить бесчувственную Вальеру на стол в гостиной, махнув с него карты, и начать осматривать.

Кивнуть незнакомцу на кресло, рявкнуть слугам, чтобы бежали за лекарем.

И – вернуться к ранам.

Змей, змей, змей!!!

Луис, как бывалый дуэлянт, отлично разбирался в них.

Три!

Ранения!

В живот!

Твари, суки, сволочи! Он их заставит кровью умыться…

Только вот мать ему это не вернет. Луис прекрасно понимал, чтоо при таких ранах Вальера не выживет. Вопрос только в сроках.

Сегодня?