– Тебе нравится здесь? – стрелы его улыбкипронзают Мику навылет.

– Очень. Я почти счастлива, – Мика толькочуть-чуть лукавит, она действительно счастлива, впервые за много лет и безвсяких «почти».

– Знаешь, что нужно сделать, чтобы счастье было полным?

– Что?

– Покурить.

– Я не курю, – произнеся это, Мика чувствует, чтозаливается краской, – как будто она совершила что-то постыдное и былапоймана за руку.

– Это легко исправить. Даже интересно.

Мика в жизни не брала в руки сигарет, сигаретный дым еераздражает, он противопоказан тонким химическим реакциям, которые происходят накухне «Ноля», он плохо сказывается на здоровье привезенных из Неаполякрошек-анчоусов и привезенной из Иокогамы мраморной рыбы, он сбивает с ногфилейные части теленка, привезенные из провинции Лимузэн. Потому-то Ревшан иРезо всегда курят на улице, а бедняжка Ральф вообще отказался от пагубнойпривычки смолить что бы то ни было.

Включая марихуану.

Мика ждет, что жилеточный бог вынет из своего кармана пачкусигарет, но вместо этого он вынимает сигару.

Мика знает, что такое сигары, посещения «Табачной лавки №1», где торгуют кальянами, не прошли даром. Сигарам в «Табачной лавке» отведенацелая стена, они лежат в цветастых коробках, плотно прижавшись друг к другу,толстые и смуглые, перетянутые цветастыми же полосками бумаги. Ассоциации,которые они вызывают:

Черчилль, Фидель Кастро, роман «Сто лет одиночества» 8мягкой обложке, вместо закладки на семнадцатой странице лежит дисконтная карта обувногомагазина на Большом проспекте.

Ах, да, еще – Че Гевара, а «Куба» расшифровывается какКоммунизм У Берегов Америки.

Не слишком-то оригинально.

Сигара, которую достал этот парень, не слишком-то похожа натолстомясых участников der Zigarren Karneval[48], устраиваемого«Табачной лавкой». Она много тоньше и изящнее, и к тому же из нее торчит совсемуж тонкая палочка. Но все же это сигара – ничто другое.

– Это сигара, – неизвестно чему радуется Мика.

– Точно, но не совсем. Это – бриссаго.

– Бриссаго? Что такое бриссаго?

– Я приучусь различать твой голос, расслышу, замечу егов тиканье телетайпа, в том, как колышется дым от моих сигар из Бриссаго.

Стихи. Мика не сразу понимает, что этот парень читает стихи,хотя она должна была сообразить: воздух над ним сгустился, а за спиной, подобнотюленю или морскому котику, перекатывается со спины на живот огромное закатноесолнце.

Такого солнца с земли не увидишь.

– У тебя здорово получается читать стихи.

– Просто стихи хорошие.

Хорошие, и даже чувственные, вот только рифма немножкоподкачала, но Мика скорее вырвет себе язык, чем скажет об этом.

– А зачем здесь палочка? – наивно интересуетсяона, указывая глазами на сигару в руке этого парня.

– Это не палочка. Это травяная лучинка. Прежде чемначать курить, нужно ее вынуть. Это обеспечит хорошую тягу и дым будетпроходить свободнее. И не придется откусывать кончик.

Мика не слишком довольна лучинкой и не слишком довольна тем,что этому парню не придется откусывать кончик: тогда бы его губы коснулисьсигары, а Мика коснулась бы сигары потом, и это тоже можно было расценивать какопосредованное прикосновение.

– Ну, ты готова к новым ощущениям?.. Еще вчера.

Еще вчера она была готова к ним и еще вчера их испытала:жжение внизу живота, томительная влажность между ног, торчащие соски, –впрочем, к сигаре бриссаго это не имеет никакого отношения.

– Да. Готова.

Мика ждет, что он отдаст сигару ей (галантный Ральф так бы ипоступил, бедняжка), но он совсем не торопится сделать это. Сунувблагословенную бриссаго в рот, он прикуривает ее от не менее благословеннойзажигалки «Зиппо», Мика даже успевает заметить рисунок на ней:

одинокий кактус и койот, воющий на луну.

Сделав глубокую затяжку и выпустив струю дыма, этот пареньприкрывает глаза: должно быть, это нечто совершенно потрясающее – сигара бриссаго.

По Микиному телу пробегает дрожь – так ей хочется поскореезавладеть бриссаго. Огненно-коричневый цвет сигары и светлые прожилки на нейсразу же напоминают Мике седло мопеда этого парня – самое потрясающее в мире.

Вряд ли бриссаго пахнет кожей, но Мика может поручиться,что, как и в случае с седлом, над сигарой трудились дети. Долго и тщательно,нежными маленькими пальцами они расправляли табачные листы, а потом скручивалиих, – до чего же славно все получилось!

И детский рабский труд здесь ни при чем.

– Теперь ты… – этот парень протягивает сигаруМике: сейчас она коснется губами туго скрученных табачных листов, которыхкасались его губы – два ганзейских когга, сомкнувшиеся бортами, два норманнскихшнеккера, два гокштадских дракара – и это можно будет считать уже неопосредованным прикосновением, а опосредованным поцелуем.

Отчаянно затянувшись и запустив дым в легкие, Мика ожидаетестественной и неприятной реакции дистиллированного организма: першения вгорле, приступов тошноты, сведенных в судороге конечностей. Но ничего подобногоне происходит. Напротив, вкус бриссаго – это как раз то, чего ей страшно нехватало в жизни.

Сладковатый.

Немного тягучий.

Наполненный ароматом магнолий, камелий и глициний. В своейкулинарной практике Мика несколько раз использовала лепестки магнолии иглицинии для приготовления соусов, но истинное значение этих цветов понялатолько сейчас.

– Ну как? – интересуется этот парень.

– Потрясающе!

Увлекшись бриссаго, Мика и не заметила, что он придвинулся кней почти вплотную. Стоит ей протянуть руку, и она может коснуться его лица, накотором нет ни единого волоска, а есть только узкие, вытатуированные полоски, ко-фати,фатина, хику-ату, ваи-о-кена, поэ-поэ, тии-нути-ои, пакека. Еще пара затяжек –и она коснется. Еще три – и она обязательно сделает это.

У Мики кружится голова – не сильно, но приятно. Ей хочетсясмеяться и плакать одновременно, совершить какую-нибудь вселенскую глупость,отрастить волосы до щиколоток, отрастить крылья, бросить постылую работу в«Ноле» (Мика уже считает ее постылой, ну надо же!), и заняться сигарами, Hechoатапо, среди детей, утонувших в табачном листе, она будет смотреться довольнозабавно.

– Ничего подобного в жизни не испытывала, – Микаеще раз жадно затягивается, сигарное грехопадение успешно завершено. –Лучше только ололюки и аяхуаска.