— Моим людям и в голову не приходило, что справиться с вами окажется настолько трудным.

Кейт пожала плечами.

— Вы передали мою весточку?

— Я уже несколько дней не разговаривала с отцом, но, думаю, вам это уже известно.

— Но полной уверенности у меня не было.

— Значит, настала минута, когда вы меня убьете? Или расскажете мне, что он сделал, чтобы убедить вашу жену дать показания?

— Ни то и ни другое. Я не убийца. Хотя одного человека я убил, и вы знаете почему. Что до второго, если уж вам нужно знать, в тот день, когда мою дочь похитили, я на двадцать минут опоздал, чтобы забрать ее из школы. Жене я объяснил, что меня задержали дела. Ваш отец, однако, сообщил моей жене, что у меня была интрижка с моей партнершей, — намекнул, что я был в постели с ней в момент похищения.

— Так и было? — спросила Кейт.

— Да, как ни стыдно мне это сказать. Но чтобы коллега и друг — человек, у которого тоже была дочь, — выдал то, чем я поделился с ним под секретом, и для того, чтобы добиться обвинительного приговора за такое преступление? — Де Толомеи с омерзением покачал головой.

— А вы ждали, что генеральная прокуратура США посмотрит сквозь пальцы на пытки и убийство? Причем федеральным агентом? То есть, по сути, представит самосуд общественному мнению как нечто вполне дозволенное, если не похвальное?

— При данных обстоятельствах — безусловно, — сказал де Толомеи. — Мои ошибки стоили мне дочери, но маневр вашего отца стоил мне жены. И с тех пор я хотел, чтобы он испытал те же душевные муки и раскаяние за свой поступок — пытку угрозой разоблачения, страх лишиться того, что осталось от его семьи.

— Удачи вам.

— Благодарю, но она мне больше не требуется.

— Не можете же вы серьезно ожидать, что я поверю, будто он совершил нечто равноценное адюльтеру, беззаботному отношению к ребенку и убийству? Вы же знаете, какой он человек.

— Существуют свидетельства громче слов, Кейт. Пойдемте со мной.

Макс прилип к экрану своего компьютера. Наконец-то Кейт задвигалась. Конечно, кто-то мог ее нести, но он надеялся, что она идет сама.

Де Толомеи повел Кейт вверх по лестнице, а затем по дуге коридора и указал ей на двери в арке.

— Три года назад ЦРУ отправило своего лучшего оперативника в Ирак для участия в организации свержения Саддама Хуссейна. Ваш отец, тогдашний председатель комитета по разведке, был полностью об этом осведомлен. Агента схватила иранская контрразведка, и с тех пор он содержался в самой страшной из тегеранских тюрем. О его спасении вопроса не встало, его сочли, я полагаю, слишком политически хлопотным. А потому его близких известили о его смерти, и он был оставлен на милость судьбы. Если мои источники не ошиблись, принял это решение Джереми Слейд.

— Значит, они ошиблись.

— Так поглядите.

Остановившись в дверях, Кейт увидела комнату, выглядевшую точно палата в самой престижной клинике. Свет зари ложился на противоположную сторону дома, и тут все еще царил сумрак.

У стены напротив двери она увидела на кровати исхудалого человека, подключенного к капельнице. Он лежал совершенно неподвижно, только грудь слегка приподнималась и опускалась. Что-то толкнуло Кейт шагнуть к нему.

Она увидела, как веки пациента задрожали и раскрылись. Секунду спустя он повернул лицо к ней.

Элхамадулиллах, он очнулся!

Сурина Хан остановилась в боковой двери. Она держала поднос с медикаментами — мазями и растворами для внутривенного вливания. С того места, где она стояла, ей были хорошо видны ее пациент и молодая женщина с каштановыми волосами и странной татуировкой.

Они не отрываясь смотрели друг на друга. Молча.

Было ясно, что женщина его узнала. Губы слегка приоткрыты, лицо побелело, она вся словно застыла.

Сначала пациент Сурины выглядел спокойным. Его выражение было открытым, даже ласковым, но одновременно непонимающим. Затем он самую чуточку приподнял голову и сомкнул губы.

Несколько секунд спустя его лицо начала озарять сияющая улыбка.

Бросив взгляд на женщину, Сурина увидела, что по ее правой щеке скользят слезы, на миг застывают у подбородка, затем срываются вниз.

Затем тишина нарушилась. Ее пациент заговорил. Сначала еле слышным шепотом. Кашлянув, он попробовал снова. Глядя в глаза женщины, неуверенным, но таким теплым голосом. С надеждой:

— Сурина?

На мгновение имя повисло в воздухе. Листик, подхваченный легким дыханием ветра. И грохот.

Молодая женщина со странной татуировкой не шелохнулась, но настоящая Сурина выронила поднос.

Злодей проклятый пусть бы ожил вновь,

Чтоб казни лютой нам его предать.

Эпернон в «Парижской резне». Марло

ЛОНДОН — ДЕНЬ, МАЙ 1593

Томас Фелиппес сидел за своим столом, в бешенстве глядя на цифровое послание, которое утром ему принес Скерс. С той минуты он пытался его расшифровать, но без всякого толка.

— Марло! — прорычал он. — Ты заслуживал чего-то пострашней, чем простой удар ножом.

Роберт Сесиль был того же мнения.

Он щурился в пустую выемку под половицами. Никогда еще он не испытывал подобной ярости. Какая жалость, что Марло для него теперь вне досягаемости.

Знай Сесиль, что в это время происходило ниже по реке, его гнев учетверился бы.

ДЕПТФОРД — ДЕНЬ

В сопровождении трех таможенных агентов Оливер Фицуильям стремительным шагом направлялся по частной пристани к кораблям «Московии». Кит попросил его произвести досмотр в последний час перед тем, как они отчалят, намекнув на дерзкую операцию с контрабандой.

Фицуильям был удручен внезапной смертью своего друга и пылал гневом против всякого, кто мог быть к ней причастен. Он ни на миг не поверил в историю про ссору из-за счета. Уж конечно, убийца (или, во всяком случае, нанявший его) и тот, кто руководит контрабандой, — один и тот же человек. К несчастью, Кит погиб, прежде чем завершил расследование, и, кем бы этот человек ни был, он, без сомнения, останется на свободе. Однако злодей скоро лишится средств доставки контрабанды, и возобновить свои операции ему будет нелегко.

— Властью, дарованной мне королевой, — яростно начал Фицуильям, — я произведу досмотр этих кораблей на предмет контрабанды!

Елена привязала лошадь Кита в дептфордской конюшне и направилась к реке. Его друг, Роберт Поули, обеспечил им обоим место на борту «Бонавентуры», одного из каперов сэра Уолтера Рэли.

На торговой пристани царила суматоха. Четверо мужчин в мундирах выносили ящики с корабля «Московии». Она узнала толстяка. Таможенник, который конфисковал ее документы и забрал ее деньги. А теперь он и его подчиненные, услышала она, проталкиваясь сквозь толпу, занимаются конфискацией груза, состоящего из краденого оружия.