И только оказавшись на полу и обретя относительную ясность сознания, я заметил, что на потолке… На потолке – та-акое…

Прежде своей гладкостью и прозрачной голубизной потолок наводил на мысли о закрытом заведении для солдат, получивших психическую травму индекса F (Fatal) во время боевых действий в Пространстве. Теперь же на нем проявился кое-какой дизайн, в духе немодного в последнее десятилетие ретростиля «этно».

На потолке красовался тот самый ритуальный знак, который во время встречи с кровернами напоминал мне лицо Шбаланке. С немыслимой, запредельной внятностью.

Казалось, в какой-то момент красная и белая пудра, камешки и корешок-язык со скоростью активной пули сорвались с ковра вверх и вплавились в несгораемый и, между прочим, тугоплавкий пластик потолка!

Вот так. Хорошо еще, ритуальный знак-«лицо» не прошел через весь «Юнгер» насквозь.

В кают-компании царил жутчайший бардак. Пепел из внушительных трубок Воинов Обновления после сеанса невесомости покрыл неряшливым налетом кресла, диванчики и столы.

Один из их мешков, видимо, был завязан неплотно, и теперь его неаппетитное, скользкое содержимое, похожее на рыбью чешую, попадалось под ноги в самых непривычных местах. Прикасаться к попискивающим лимонам и кровернским крючочкам мне было как-то боязно.

Воины Обновления потихоньку приходили в себя, растирая поясницы и ушибленные колени, когда в кают-компанию ворвалась Голдсмит.

Свечников сразу же вскочил и вытянулся во фрунт:

– Взво-од… Равняйсь! Смирно!

Мы повскакивали на ноги, хотя взвода было всего ничего. Гайдамака и наши боевые подруги отсутствовали. Они провели все время боя с кровернами в душевых кабинах, куда их милостиво отпустил Свечников сразу после возврата власти на «Юнгере» в наши руки.

У меня у самого все тело зудело и чесалось – последний раз я мылся, так сказать, вместе с Тайшей Вассерфаль. Учитывая, что после этого мы мотались по Грину, катались на динозаврах и тэдэ, я вонял, как стреторианский болотный скунс.

Ну ладно. Настоящий солдат, как говаривал в свое время душка Зигфрид, должен быть сильным, свирепым и потным кабаном. Хочешь быть чистеньким – устраивайся работать референтом к звезде трансвидения. Если пройдешь тест на тренированность анального сфинктера, конечно.

Голдсмит была насуплена и сердита. В первое мгновение мне даже показалось, что она жаждала геройской смерти в неравном бою, а нечаянное спасение сломало ей весь кайф.

– Сениора корветтен-капитан! Отдельный взвод номер двести тридцать два приветствует командира корабля в зоне актуализации! Благодарим за приятный прыжок! – отчеканил Свечников стандартные формулы межзвездного этикета.

– Благодарим за приятный прыжок! – гаркнули все мы.

– Благодарю за приятный прыжок, корветтен-капитан, – прижав ладонь к сердцу, поклонился Вальдо.

Так повелось еще со времен Раннего Освоения. Любой старший офицер, находящийся на борту, любое подразделение любой армии – не обязательно правительственной – после прыжка обязаны выразить благодарность командиру корабля за удачный прокол Альбертовой сетки и последующее возвращение из вселенского Ничто к новой жизни.

Голдсмит сдержанно кивнула и вошла. Брезгливо поглядывая себе под ноги, как бы вступить в чешую и не наступить на какой-нибудь из загадочных предметов, заполонивших ковер, она прошла к настенному шкафчику бара.

Команды «смирно» от нее пока что не последовало.

Медленно поворачиваясь на каблуках вслед за капитаншей, мы, в соответствии с командой «равняйсь», по-уставному пожирали ее глазами.

Отвлекшись на секунду от пожирания, я сделал пару отчаянных знаков Воку. Дескать, старик, ну что же ты, ну скажи «спасибо», ну что тебе стоит.

Вок степенно повел бровями. Мол, понимаем, не варвары.

Голдсмит взяла стакан, плеснула себе рому и осушила его одним залихватским глотком. Налила еще и, смахнув с одного из ближайших столиков пепел, уселась на него, фривольно заложив ногу за ногу. Ноги у нее были сильные, мясистые, обтянутые черными «волосатыми» колготками, какие носят шлюхи вроде Лейлы. Ну да ей, капитанше, можно хоть «ню» расхаживать – никто и не пикнет…

– Ты вела себя неумно, хип-водительница, – прокаркал Вок. – Но все равно Отряд Обновления благодарит тебя. Мы уважаем чужие обычаи, даже когда считаем их глупыми.

Голдсмит невозмутимо пригубила рому.

– Я семнадцать лет летаю на боевых кораблях Космофлота. Я горела на «Черном Принце» в пекле Ругеланской битвы. Во время «дела трапперов» я два года выслеживала базы браконьеров на фрегатах «Лейбниц» и «Чаттануга». Я стала третьим капитаном Космофлота, которому удалось самостоятельно уничтожить крейсер кровернов.

Голдсмит хлебнула еще и наконец отставила стаканчик в сторону.

– Вы не знаете, что такое «дело трапперов»? – осведомилась Голсдмит у Вока. – Не знаете, – ответила она сама себе. – Всякое отребье сбилось в банду, которая переоборудовала две гражданские яхты в корабли-охотники. При случае они грабили небольшие пассажирские и транспортные корабли. Нападали на слабо защищенные колонии. Но главное – они вели незаконный отстрел парусников. Знающие люди, точнее, нелюди, потому что такие промыслы – прерогатива негуманоидных цивилизаций, – умеют делать из парусников удивительные вещи. Какие – я вам не скажу. Когда мы выслеживали трапперов, я видела много, очень много этих межзвездных бродяг. Мы проходили мимо гнездовий парусников в кольцах планет-гигантов и поясах астероидов. Однажды разведывательный катер с «Лейбница» попал под свертку молодого парусника и мы потеряли двух пилотов вместе с машиной. Я не люблю этих тварей, холодных и глупых, как звезды. Я и сейчас не верю, что их можно считать живыми существами, хотя видела своими глазами, как они размножаются. Это ничего не доказывает, потому что айсберги тоже «рождаются» из ледников, а элементарные частицы – удваиваются.

Голдсмит поиграла стаканом, подбивая его легонько указательным и большим пальцами. Стакан заскользил по столешнице: вперед-назад, туда-сюда.

– Но я никогда раньше не слыхала, чтобы парусники садились на планету с атмосферой. Вчера я видела это своими глазами на Грине. Я никогда не встречала косяков из ста особей, которые вели себя разумно, точнее, целесообразно. Я по-прежнему не верю, что они разумны. Но я не стану отрицать, что они управляемы. Пока я вела бой, из кают-компании на ИНБП-один велась встречная трансляция. Краем глаза я видела, что здесь творилось. И я вынуждена признать, что без вашей помощи, – Голдсмит указала пальцем на Вока, – «Юнгер» был бы уничтожен одиннадцать минут назад; по нашему биологическому времени, конечно.

– Это мы знаем, – степенно кивнул Вок. – Не было нужды сообщать всем известное.

Но Голдсмит, видимо, уже привыкла к той манере, в которой Хозяин Намерений ведет разговоры с людьми из Хищного Тулана. Или пережила настолько сильный стресс, что перестала обращать внимание на подобные мелочи. Короче, она проглотила это хамство, не поведя бровью.