У меня не хватило духу сделать шаг. Она сама тоже застыла в нерешительности. Мы, как два подростка, просто стояли и смотрели.

– Клауд, – ее голос оказался куда мягче и мелодичнее, чем шепот в моей голове.

«Никса» – хотел сказать я, но так и не смог открыть рот. Все слова вдруг потеряли смысл, утонули в прекрасных вишневых глазах, глядящих на меня так пристально. Я шагнул вперед и, схватив Богиню за плечи, прижал к своей груди. Зарылся носом в ее густые волосы и почувствовал, как ее руки обхватили меня в ответ. Она прильнула ко мне всем телом, дрожа и вздрагивая. Что это? Страх? Боль? Облегчение? Я же чувствую лишь раскаяние.

– Освободи меня, Клауд. Теперь ты можешь это сделать, – она не подняла головы, чтобы взглянуть мне в глаза.

– Как? – выдохнул я.

– Смотри. – она обвела рукой весь зал.

На каждой из восьми стен оказалась дверь. Четыре из них слабо светились, остальные же погасли. Четыре печати снято, осталось еще три. Но выход наружу лежит лишь за одной дверью, что светится угрожающим багрянцем, и открыть ее можно, только сняв остальные печати. Я пригляделся. Потребуется немало времени, но я сумею по ниточкам распустить заклятие, замешанное на крови самой Альвин. Можно действовать грубой силой, но одна ошибка, и нас навечно похоронит в этой темнице.

Я выпустил Богиню из своих объятий.

– А что будет, когда ты выйдешь отсюда?

Я знаю ответ, просто хочу услышать его из этих прекрасных уст. Глаза Никсы зажглись ненавистью.

– Первым делом я соберу армию и уничтожу проклятого Ашша, – сказала она. – Но на это потребуется время, поэтому я начну с его возлюбленных детей, уничтожив их всех до единого.

Так я и думал. Всего лишь месть. А я – просто ее орудие. Снова прочитав мои мысли, Богиня повернулась ко мне.

– Ты станешь моим единственным супругом, Клауд. Тебе я буду верна, с тобой мы будем править возрожденной из пепла империей. Убив Ашша и Альвин, я смогу вернуть твоей расе былое величие. А ты, ты сможешь летать, Клауд.

Я обернулся. За моей спиной широко раскинулись два угольно-черных крыла. Два. Я взмахнул ими, и на один краткий миг мои ноги оторвались от пола. Потеряв равновесие, я рухнул на колени и сложил крылья. Когда-нибудь я научусь. Память о полетах в моей крови, мне надо лишь воззвать к ней.

Я выпрямился. Одна часть меня отчаянно жаждет довериться ей, а вторая кричит об опасности.

– Ты и правда любишь меня? – спросил я тихо. Мой голос сорвался, как у мальчишки, так важен оказался ответ.

Никса сама шагнула в мои объятия.

– Да, – выдохнула она мне в грудь. – Конечно, да.

Сердце пронзила такая боль, что я приготовился умереть повторно. Нельзя позволить ей вырваться, она утопит мой мир в крови, уничтожит всех, даже невиновных. Я знаю, что представляет собой гнев Никсы. Все они, Боги, по сути своей одинаковы. Мы для них лишь жалкие черви, разменная монета в их бесконечных эгоистичных войнах. Они слишком мелочны и самовлюбленны, чтобы и правда заботиться о ком-то. Так разве может она любить кого-то вроде меня? Такого, что даже в самых смелых своих фантазиях не сравнится с Ашшем?

– Я тоже тебя люблю, – я приподнял ее подбородок, заставив смотреть в глаза. – Но мне нужно нечто большее, чем просто слова. Если бы у тебя был выбор – вечность здесь со мной или свобода без меня – что бы ты выбрала?

– Вечность с тобой, – помедлив, ответила она. Но ее глаза сказали другое. Я отвернулся, не в силах смотреть. А я ведь, и правда, как полный идиот, влюбился. Я могу выпустить ее отсюда, могу стать ее королем, но это не то, чего я желаю. Никса обошла меня и, привстав на цыпочки, прижалась ко мне.

– Я покажу тебе, – выдохнула она мне в губы. – Ты сможешь все исправить. Закрой глаза.

Я послушно закрыл и увидел поле боя, выжженное сотнями магических атак. Посреди импровизированного круга на коленях стояли двое темных. В одном из них я узнал Алекса, в другом Рейн. Они соприкасались лбами, глядя в глаза друг другу, и столько нежности было в глазах моего герцога, что сердце на миг перестало биться. Все-таки они вместе. Все-таки мелкая ушастая девчонка нашла свое счастье. Но Алекс вдруг закрыл глаза и упал, крепко держась за торчащий из живота меч. Я закричал, когда понял, что он мертв. И узнал, кто убил его.

– Он хотел этого, – ее горячее дыхание обожгло мне ухо, отчего по телу прокатилась волна дрожи. – Он любил ее так сильно и преданно, верил в нее, что отдал свою жизнь мне без остатка. А ведь я хотела именно ее. С самого ее рождения. Она, эта девчонка, должна была снять печати. Но твой упрямый герцог делал все, чтобы не позволить мне забрать ее, даже отдал оркам, прекрасно зная, что через защиту силы Гатара мне не пробиться в ее сознание.

Я выдохнул, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями. Так Алекс… с самого начала…

Рейн выдернула свой меч из тела мертвого эльфа и вытерла его об траву. Она долго сидела, глядя на закрытые глаза Алекса, и боль выплескивалась из нее бесконечными потоками слез. Она рыдала и выла, как раненый зверь, пораженный стрелой в самое больное, самое уязвимое. Она как будто умирала вместе со своим герцогом, но я знаю, она не последует за ним. Это же Рейн. Та, которую я запретил себе любить. Меня всегда к ней тянуло. Сколько раз я порывался ворваться к ней ночью и взять силой. Но… Я мог сделать так с кем угодно, но не с ней. Пожалуй, она единственная, кто не боялся и не ненавидел меня по-настоящему, кто принимал меня таким, каков я есть. Она меня видела, даже сквозь сотни масок.

– Верни его, – тихо попросил я, глядя, как белобрысый каратель прижимает к себе дрожащую, всхлипывающую эльфийку. Почему-то я знаю, он не причинит зла моей ученице, и отдаст за нее свою жизнь и душу, но мне этого мало. – Верни ей Алекса.

– Алекс ей больше не нужен, – она заставила меня вновь открыть глаза. – Но, если хочешь,