Таны разом умолкли. Подозрительные взгляды устремились на Флинта и чужаков.

Реалгар снова уселся на свой трон.

– Мне больно это произносить, Хорнфел, но твой сын замешан в заговоре. Мои люди хотели арестовать Длинных, однако Арман освободил их. Он сообщил им о наших оборонительных сооружениях. – Реалгар помолчал немного, а потом вкрадчиво выговорил: – Впрочем, может, тебе все это известно, Хорнфел? Может, ты тоже вступил с ними в сговор?

– Это ложь! – гневно воскликнул Арман.

Он бросился на Реалгара, но воины, обнажив оружие, быстро окружили его, а также и чужаков… на всякий случай.

– Вот какой ценой Хорнфел решил заполучить титул Великого Короля! – визжал Реалгар. – Он хочет продать Торбардин людям!

Верховный блоп теперь тоже решил подать голос. Запрыгнув на свой трон, он орал во все горло, что Длинные прикончат их всех. Гнейс, тан дайваров, замерев с важным видом, зачитывал пункты устава, впрочем, так никем и не услышанные. Клар резво спрыгнул с трона, сжимая в руке нож.

Танис не пытался больше переводить, коротко обрисовав друзьям суть происходящего.

– Это ужасно! – мрачно констатировал Стурм. – Беженцам не дадут здесь убежища!

– Вопрос в том, откуда он вообще о них узнал, – прошипел Рейстлин. – Подскажи Флинту, пусть спросит об этом.

– Не понимаю, какая разница? – раздраженно спросил рыцарь.

– Ну, куда уж тебе понять, – язвительно ответил колдун. – Спроси его, Флинт.

Гном только помотал головой.

– Они не будут слушать, – угрюмо объявил он. – Мы попались в ловушку Реалгара. Теперь уж ничего не поделаешь.

Хорнфел, а вместе с ним и Арман Карас пытались защититься от обвинений Реалгара. Арман заверял, будто наткнулся на чужаков случайно, прибавив, что сам взял их в плен и привел на Совет.

– Вместе с проклятием Граллена! – кричал Реалгар.

– Замолчите все! – взревел Хорнфел. И постепенно спор стал стихать.

Гном грозно смотрел на танов, пока те не заняли вновь прежние места. Солдаты отпустили Армана, разгладившего бороду и метнувшего в Реалгара свирепый взгляд. Тот лишь криво усмехнулся в ответ.

Обернувшись к Флинту, Хорнфел сурово спросил:

– Ответь мне, Флинт Огненный Горн из клана нейдаров! Справедливы ли эти обвинения?

– Нет, великий тан.

– Спроси его о людях, прячущихся в долине! – не унимался Реалгар.

– Мы действительно пришли сюда от имени группы людей, – произнес Флинт.

– Он это признал! – торжествующе завопил Реалгар.

– Но они не воины. Это беженцы! – сердито возразил Флинт. – Мужчины, женщины и дети. Это никакая не армия! И мы не пытались проскользнуть в Торбардин незамеченными. Северные врата сами открылись перед нами.

– Как? – поинтересовался Хорнфел. – Как вы нашли врата, скрытые в течение трехсот лет?

Флинт помедлил с ответом, понимая: это будет на руку тайвару, но другого объяснения у него не было.

– Нас привел сюда шлем Граллена, и он открыл нам врата.

Рейстлин подошел к Танису, рука мага сомкнулась на плече Полуэльфа.

– Скажи Флинту, чтобы он спросил тайвара, как он узнал о беженцах, – настаивал алый маг.

– Зачем? – пожал плечами Танис. – Когда врата открылись, его люди, должно быть, предприняли вылазку.

– Это невозможно, – возразил Рейстлин. – Тайвары не выносят солнечного света!

Танис уставился на него:

– А ведь правда…

– Тише, вы оба! – шикнул на них Стурм.

Хорнфел выступил вперед и, подняв руку, призвал к тишине.

– Выдвинутые против тебя и твоих друзей обвинения очень серьезны, Флинт Огненный Горн, – сказал он. – Вы вошли в наше королевство без разрешения и сломали врата.

– Мы в этом не виноваты! – крикнул Тассельхоф, но ручища Карамона немедленно зажала кендеру рот.

– Вы принесли сюда проклятый шлем…

– Шлем Граллена не проклят, – гневно выговорил Флинт. – И я могу это доказать.

Подняв шлем, он осторожно, в душе по-прежнему сомневаясь, надел его.

Таны все как один вскочили на ноги, даже агар, который ошибочно посчитал это началом долгожданного перерыва.

Рейстлин впился ногтями в плечо Таниса:

– Это может кончиться очень скверно, мой друг.

– Ты же сам хотел, чтобы Флинт надел этот треклятый шлем! – заявил в ответ Полуэльф.

– Это не слишком подходящее время и место.

Стурм инстинктивно положил руку на бедро, забыв о том, что гномы их разоружили.

Конфискованное оружие грудой лежало около входа. Стурм попытался оценить расстояние, прикидывая, успеет ли он добраться до меча, прежде чем его схватят. Танис проследил за взглядом рыцаря и понял его мысль. Полуэльф предостерегающе нахмурился. Рыцарь кивнул, но все же сделал несколько шагов по направлению к двери.

Флинт стоял в шлеме посреди зала, и несколько долгих томительных мгновений ничего не происходило. Танис вздохнул с облегчением, когда рубин на шлеме вспыхнул, заливая зал огненно-красным сиянием. Шлем закрывал лицо Флинта, только борода топорщилась из-под него, да горели глаза в прорезях.

И Танис не узнал этих глаз. Казалось, будто и Флинт его не узнает, как и никого вокруг. Он огляделся по сторонам, словно вошел в комнату, полную незнакомцев.

Таны молчали, и молчание это становилось зловещим, если не сказать угрожающим. Руки присутствующих потянулись к мечам или топорам. А в некоторых случаях к тому и другому одновременно. Солдаты держали оружие наготове.

Флинт ни на кого из них не обратил внимания. Он озирался по сторонам. Его взгляд подолгу задерживался то на одном предмете, то на другом, будто он возвратился в любимые места из длительного путешествия.

– Я дома… – произнес гном чужим голосом.

Суровое выражение на лице Хорнфела сменилось растерянностью. Он покосился на сына, лишь покачавшего головой и пожавшего недоуменно плечами, Реалгар хмыкнул, словно ничего другого и не ждал.

Флинт подошел к возвышению, поднялся по ступеням и невозмутимо сел на пустой трон – черный трон, предназначенный представителю Королевства Мертвых. Он обвел грозным взглядом танов, словно спрашивая, кто осмелится ему возразить.

Все таны как один смотрели на него, застыв от изумления.

– Никто не смеет садиться на трон мертвых! – закричал Гнейс.

Схватив Флинта за руку, он попытался стащить его со священного места.

Флинт не шевельнул ни рукой, ни ногой, но внезапно тан дайваров отлетел назад, будто его ударили невидимым молотом. Он скатился с возвышения и, дрожа, растянулся на полу.