Дом Уилбенксов находился через два здания от кофейни, и, когда мы проходили мимо, я предложил:

— Давайте все же сделаем это.

До Люсьена семья Уилбенкс являла собой краеугольный камень клэнтонского общества и была представлена коммерсантами и юристами. В золотые годы XIX века они владели землями и банками, все мужчины в роду получали юридическое образование, некоторые действительно учились в университетах «Лиги плюща». Но затем наступил спад. Люсьен оказался последним в роду мужчиной, занимавшимся традиционной для семьи профессией, и существовала большая вероятность, что его лишат права на юридическую практику.

Этель Твитти, его бессменная секретарша, встретила нас неприветливо и с презрением взглянула на Гарри Рекса, когда тот шепнул мне на ухо: «Это самая злобная сука в городе». Боюсь, она услышала. Похоже, эти двое были давними врагами. Ее босс на месте, сообщила Этель. Что нам угодно?

— Мы хотели бы поговорить с Люсьеном, — сказал Гарри Рекс. — Иначе зачем бы еще мы сюда явились?

Она принялась звонить шефу. Мы ждали.

— Я не собираюсь торчать здесь целый день! — не выдержал Гарри Рекс.

— Ладно, проходите, — сдалась она, скорее чтобы отделаться от нас, чем по какой-либо другой причине.

Мы поднялись по лестнице. Кабинет у Люсьена оказался огромным, тридцать на тридцать футов, не меньше, с высоким, футов под десять, потолком и рядом французских дверей, выходивших на площадь. Дом располагался строго напротив моей редакции, нас разделяло лишь здание суда. Слава Богу, балкон Люсьена с моего не просматривался.

Адвокат поздоровался отрешенно, словно мы застали его в процессе глубокой медитации. Хотя было еще рано, стол был завален так, будто он всю ночь работал. Его длинные седые волосы падали на затылок, подбородок украшала вышедшая из моды эспаньолка, а глаза были усталыми и красными, как у алкоголика со стажем.

— Чем обязан? — очень медленно произнес он. Мы смотрели друг на друга с нескрываемой неприязнью.

— Люсьен, вчера произошло убийство, — начал Гарри Рекс. — Убит Ленни Фаргарсон, калека присяжный.

— Надеюсь, это не для печати? — заметил Люсьен, глядя на меня.

— Нет, — подтвердил я. — Исключено. Шериф Макнэт попросил меня заглянуть к вам поздороваться. А я пригласил с собой Гарри Рекса.

— Значит, мы просто общаемся?

— Может быть. Об этом убийстве ходят слухи, — сказал я.

— Я в курсе.

— Вы давно в последний раз видели Дэнни Пэджита? — поинтересовался Гарри Рекс.

— На слушаниях об условно-досрочном освобождении.

— Он находится в пределах округа?

— В пределах штата, где точно — не знаю. Если он пересечет границу штата без разрешения, это будет означать нарушение условий освобождения.

И почему они не поставили условием его освобождения проживание, скажем, в Вайоминге? Странно, что убийце было определено жить вблизи от места, где он совершил преступление. Надо было избавиться от его присутствия!

— Шериф Макнэт хотел бы с ним поговорить, — продолжал я.

— Неужели? И почему это должно заботить нас с вами? Скажите шерифу, если хочет, пусть поговорит.

— Это не так просто сделать, Люсьен, и вы это прекрасно понимаете, — вступил Гарри Рекс.

— У шерифа есть какие-нибудь улики против моего клиента? Свидетельства? Вы когда-нибудь слышали такой термин — «резонные основания»? Нельзя, знаете ли, просто устраивать облаву на обычный круг подозреваемых. Требуется кое-что посущественней.

— Но с его стороны была высказана открытая угроза в адрес присяжных, — напомнил я.

— Девять лет тому назад.

— Угроза остается угрозой, и мы все ее помним. Тем более что один из присяжных был убит спустя всего две недели после того, как ваш клиент вышел на свободу.

— Этого, ребята, недостаточно. Дайте что-нибудь еще, тогда я, может быть, поговорю со своим клиентом. А пока все это лишь голые спекуляции. Их-то полно, но в этом городе никогда не было недостатка в слухах.

— Вы действительно не знаете, где он сейчас, Люсьен? — спросил Гарри Рекс.

— Думаю, на острове, вместе с ними. — Слова «с ними» прозвучали как «с этой крысиной стаей».

— Что, если еще кто-нибудь из присяжных подвергнется нападению? — настаивал Гарри Рекс.

Люсьен швырнул на стол блокнот и оперся подбородком на руки.

— Чего вы от меня хотите, Гарри Рекс? Чтобы я позвонил парню и сказал: «Привет, Дэнни, я уверен, что это не ты отстреливаешь присяжных, но если, случайно, это все-таки ты — слушай, будь хорошим мальчиком, перестань это делать»? Думаете, он меня послушает? Этого не случилось бы, если бы идиот следовал моим советам. Я настаивал, чтобы он не выступал в качестве свидетеля. Да, он идиот, согласен, Гарри Рекс! Вы же адвокат, у вас что, никогда не было клиентов-кретинов? Их невозможно контролировать.

— Что, если еще кто-нибудь из присяжных подвергнется нападению? — повторил свой вопрос Гарри Рекс.

— Тогда, полагаю, еще один присяжный умрет.

Я вскочил и рванулся к выходу, бросив напоследок:

— Вы гнусный ублюдок!

— Чтобы ни слова в печати! — прорычал он мне в спину.

— Идите вы к черту! — заорал я и шваркнул дверью.

* * *

В конце дня мистер Магаргел, хозяин похоронного бюро, позвонил и попросил меня немедленно приехать. Прибыли мистер и миссис Фаргарсон, чтобы сделать последние распоряжения. Как это уже неоднократно бывало, я прошел в зал "С", самый маленький траурный зал, которым пользовались редко.

С ними был пастор Джей-Би Купер из Первобаптистской церкви Маранаты, для них он был почти святым, они беспрекословно слушались его.

По меньшей мере два раза в год мне приходилось общаться с родственниками, только что понесшими трагическую утрату — обычно в результате автокатастрофы или какой-нибудь производственной травмы, то есть внезапно потерявшими близкого человека. Эти люди всегда находились в состоянии шока и, конечно, были не способны хладнокровно принимать решения. Самые сильные стоически несли свое бремя, однако выглядели как сомнамбулы. Слабые плакали. В этой паре сильным звеном была миссис Фаргарсон, однако после того, как обнаружила сына со снесенным наполовину черепом, и она превратилась в дрожащее привидение. Мистер Фаргарсон стоял, молча уставившись в пол.

Пастор Купер деликатно расспрашивал родителей о жизни сына, хотя многое уже знал. Пятнадцать лет после травмы позвоночника, полученной на лесопильне, Ленни мечтал о том, чтобы отправиться на небеса, где он исцелится и пребудет рядом со Спасителем. Мы обсудили, как лучше построить некролог, миссис Фаргарсон выразила мне свою признательность и вручила фотографию Ленни, сидевшего на берегу с удочкой в руке. Я пообещал, что снимок будет на первой полосе.