Тем временем «Ринаун» потерял противника из вида и пытался найти новые цели для своих орудий. В этот момент в разгар боя вдруг возникли вишистские корабли, внеся в драму элемент фарса. Неожиданно с мостика «Ринауна» были замечены 2 больших корабля, которые вдруг возникли между флотами противников, появившись из облаков дыма на севере. Неужели итальянские линкоры вдруг решили вступить в бой? Немедленно 381-мм башни развернулись на новые цели и приготовились открыть огонь. Пальцы артиллеристов дрожали на кнопках спуска, замки проглотили тяжелые снаряды, а дула орудий поднялись вверх. Но в последний момент корабли удалось опознать. Это были французские трехтрубные лайнеры, следовавшие куда-то по своим собственным делам. Французы решили, что такая мелочь, как морская битва, еще не повод, чтобы останавливаться или менять курс! Они пошли напролом, и лишь один или два эсминца сгоряча дали по выстрелу. Но французы так и не были наказаны за свое нахальство.

Пока артиллеристы разбирались с французскими лайнерами, Сомервилл решил, что бой с итальянскими линкорами может начаться в любой момент, поэтому было бы разумно сосредоточить свои силы. Поэтому он повернул назад, навстречу «Рэмиллису». Как только был отдан этот приказ, на севере из дыма появились крейсера «восточной группы», и «Ринаун» снова лег на курс 70°, чтобы еще раз обстрелять их. Внезапно на поверхность вынырнул кит, который выпустил фонтан. Но перевозбужденные моряки приняли его за итальянскую подводную лодку, и «Ринаун» срочно отвернул. Здесь Сомервилл получил очередную радиограмму, в которой говорилось, что крейсера Холланда видят впереди итальянские линкоры. Вскоре первые 381-мм снаряды упали в воду недалеко от «Бервика» и «Манчестера». Поэтому Сомервилл отказался от попыток дождаться «Рэмиллиса» и бросился на помощь своим крейсерам. В 13.11 «Ринаун» открыл огонь по левому из двух кораблей, виднеющихся на горизонте, полагая, что это линкоры. В действительности это снова были тяжелые крейсера 3-й дивизии. Оба залпа «Ринауна» легли недолетами, и дистанция снова увеличилась.

Когда в 13.00 адмирал Холланд впервые увидели корабли Кампиони, они все еще выполняли поворот, и обе эскадры шли встречными курсами. Поэтому британские крейсера поспешно повернули назад, но к этому времени итальянские линкоры завершили циркуляцию. Вскоре стало видно, что они уходят на северо-восток, поэтому 18-я эскадра крейсеров возобновила преследование и легла на курс 50°.

Сомервилл в 13.08 радировал Холланду: «Есть ли шанс перехватить крейсера?» Ответ принес разочарование: «Нет». Холланд полагал, что итальянцы имеют преимущество в скорости по крайней мере в 3 узла над самым быстроходным из его кораблей. С мостика «Ринауна» из-за дыма теперь не было видно ни одного вражеского корабля.

Адмирал Кампиони уже принял свое самое важное решение, причем сделано это было еще до того, как флоты противников увидели друг друга. И, несмотря на последующие события, он твердо придерживался этого решения. Он потребовал от Реджиа Аэронаутика обеспечить истребительное прикрытие своих кораблей, но ни один самолет, разумеется, не прибыл. Он потребовал, чтобы бомбардировщики атаковали британский флот, который находился рядом с побережьем. Хотя Кампиони этого не знал, но и это его требование не было выполнено. Полученные им приказы Супермарины были четкими: он должен был избегать боя, если только не имеет решающего преимущества в силах. А если судить по донесениям самолетов-разведчиков и кораблей, попавших под огонь, такого преимущества итальянский адмирал не имел. Поэтому Кампиони был совершенно убежден, что его решение возвращаться в базу полным ходом и избегать любых стычек с кораблями Сомервилла было абсолютно правильным.

Кампиони был кадровым военным, поэтому каким бы обидным ни казалось это решение ему лично, он должен был как можно быстрее вывести свои корабли из боя. Однако при этом он не хотел оставлять поврежденные корабли на растерзание противнику. Хотя Кампиони не собирался бросать в бой свои главные силы, складывающаяся ситуация требовала каких-то действий. Фактически все решения принял заместитель Кампиони адмирал Иакино, он же эти решения и выполнил.

Поврежденный «Ланчиере» стоял на месте, и это повернуло бой в новое русло. Как только главнокомандующий получил сообщение об этом, он сразу решил повернуть назад 3-ю дивизию крейсеров, чтобы помочь эсминцу, если это еще возможно. В этом случае крейсера подвергались серьезной опасности, в том числе и «Фиуме» с его неисправными машинами. Адмирал Сансонетти не собирался рисковать попусту всей эскадрой, не имея на то четкого приказа командира. Однако он хотел попытаться спасти свой эсминец. Узнав, что «Аскари» взял на буксир поврежденный «Ланчиере», Сансонетти понял, что, прикрывая их, он может подставить крейсера под удар британских линкоров, что означало неминуемую гибель. Поэтому в 13.26 он запросил у Иакино новых инструкций, завершив радиограмму просьбой попытаться организовать спасение. «Прошу разрешения вернуться за «Ланчиере».

Иакино прекрасно понимал, что сейчас чувствует его товарищ, однако он знал, что было бы глупым риском подставить целую дивизию крейсеров ради одного эсминца. Поэтому Иакино ответил: «Разрешаю вернуться к «Ланчиере» при условии, что вы не вступите в бой с превосходящими силами. В случае необходимости затопите «Ланчиере».

Иакино сообщил о своем решении Кампиони и попросил главнокомандующего повторно потребовать воздушное прикрытие для его эскадры. Это было сделано, но самолеты появились слишком поздно, чтобы как-то повлиять на ход событий. К тому же они ошибочно приняли итальянские крейсера за вражеские и обстреляли их из пулеметов. Пока итальянские крейсера отбивались от собственных самолетов, на Сардинию была отправлена раздраженная радиограмма с требованием унять не в меру расходившихся летчиков. Конечно, это прекрасный пример полного отсутствия взаимопонимания между Реджиа Аэронаутика и флотом, но от подобных неувязок страдали все флоты.

Хотя Сансонетти имел приказ отходить, некоторое время 3-я дивизия следовала таким курсом, чтобы прикрыть поврежденный эсминец. «Аскари» тащил его на буксире на север в направлении Кальяри, где они оказались бы в безопасности. Но в 12.46 стало ясно, что эсминцам ничто не угрожает, поэтому Сансонетти прошел у них под кормой и повернул на северо-восток вслед за остальным итальянским флотом, уходящим в Неаполь. Однако на этом приключения «Ланчиере» еще не завершились.

Как же получилось, что эти корабли долгое время никто не беспокоил? Для этого мы снова должны вернуться на мостик «Ринауна» и посмотреть, как выглядела в это время ситуация для Сомервилла.

В 13.15 после короткой перестрелки между 18-й эскадрой крейсеров и итальянскими линкорами все вражеские корабли скрылись из вида. Было ясно, что они поспешно покидают район боя. Стрельба практически прекратилась, и огромная пелена дыма затянула северный и северо-восточный горизонт делая невозможным наблюдение. Поэтому уточнить повреждения, полученные противником, было нельзя. Итальянские линкоры отходили полным ходом, и «Ринаун» не мог рассчитывать выиграть эту гонку. Поэтому перед Сомервиллом встала нелегкая проблема. Он должен был выбирать между прямо противоположными альтернативами: