– Не припомню, – сухо и даже слегка зло ответил высокий чин. – Ах да!.. – словно бы вспомнил он. – Однажды с друзьями мы в три часа ночи на Невском распевали песни. – В аудитории раздались смешки. – Это неблаговидный поступок? – Герой улыбнулся, однако глаза его оставались злыми.

– А имя Елены Коноваловой вам что-нибудь говорит? – вдруг резко спросил ведущий.

Надю словно бы по лицу ударили. Она дернулась и отшатнулась от экрана. И уж с этой минуты всеми своими обострившимися, напряженными чувствами ловила каждое доносившееся с экрана слово, каждый оттенок мимики и ведущего, и зрителей, и будущего премьера. Она (и, наверное, миллионы телезрителей) увидела, как на мгновение – но только на мгновение – дернулось лицо большого человека. Впрочем, он тотчас овладел собой, произнес:

– Странный вопрос… Кто это? Я что, должен ее знать?

В аудитории раздались смешки.

– Елена Коновалова, – спокойно и размеренно проговорил ведущий, – была студенткой Ленинградского технического университета. Она покончила с собой в январе тысяча девятьсот семьдесят восьмого года. Елена Коновалова выбросилась из окна…

– Соболезную ее родителям, – успел вставить будущий премьер.

– ..И вы, господин Кочугин, тогда первым оказались у ее тела. И плакали над ним. Так это было?

Пальцы Кочугина, до того спокойно лежавшие на подлокотниках, дрогнули. Струйка пота выползла из-под бойкой седой шевелюры и покатилась по щеке.

– Не припомню, – выдохнул он.

– Кроме того, рядом с вами у тела убитой оказался некий Шепилов. В будущем – бизнесмен. Вы его знали?

– У меня нет комментариев.

– Шепилов был убит в Москве, в своей квартире, восемнадцать дней назад. Что вы можете сказать по этому поводу?

– О чем это вы, уважаемый, говорите? – резко бросил Кочугин (он, кажется, теперь полностью овладел собой). – Что за вопросы мы обсуждаем? Объясните мне, какова тема передачи?

Показали крупный план студии. Все присутствующие затихли. Даже вечный дебошир (ввиду телекамер) депутат Чириковский сидел тихо-тихо: похоже, понимал, что начинается скандал, который ему не перескандалить.

Надя, по другую сторону экрана, вцепилась обеими руками в обивку дивана, подалась к телевизору.

– Задача передачи, – отпарировал ведущий, – познакомить зрителей с личностью будущего премьер-министра России. Что я сейчас и делаю… Итак, вернемся на двадцать пять лет назад. Тогда на месте самоубийства девушки, кроме вас с Шепиловым, оказались еще двое: врач студенческой поликлиники Евгения Полуянова и медсестра Надежда Митрофанова. Они обе тоже были убиты. Совсем недавно. Две недели назад. Вскоре после убийства Шепилова…

В зале кто-то ахнул.

– ..Как вы объясните сей факт? Кочугин спокойно произнес, глядя прямо в лицо ведущему:

– Я обращусь к руководству вашего канала, чтобы вас назначили вести криминальные новости. У вас получается неплохо. Но, может быть, пока вы политический обозреватель, мы обсудим темы, которые действительно волнуют население? О повышении пенсий? О финансировании оборонных расходов на будущий год? О темпах роста курса доллара?

– Думаю, население теперь больше интересуют подробности того, как произошли те три убийства, о которых я упомянул, господин Кочугин.

Кочугин пожал плечами и, адресуясь к аудитории – что, мол, взять с больного или пьяного человека, – юмористически развел руками. Кое-кто в студии засмеялся – но лучше бы Кочугин таких сложных жестов не делал: внимательный наблюдатель мог бы заметить, как у него подрагивают кончики пальцев.

– У меня просто нет слов, – вздохнул он.

– Еще вопрос… Впрочем, режиссер подсказывает мне, что сейчас у нас на связи наша студия в гостинице “Россия”. Говорите, вы в эфире!..

И тут на большом студийном экране вспыхнуло изображение: человек сидел на фоне Васильевского спуска и собора Василия Блаженного. Надя пока не различала его лица, но поворот его плеч показался ей странно знакомым. И тут режиссер перевел изображение в студии “Россия” на экран – и у Надежды закружилась голова. На экране был Дима Полуянов. Дима – живой, здоровый, веселый. Он был в той куртке, что и в день убийства, и он так же улыбался, как тогда, когда она видела его в последний раз в жизни, когда он входил в подъезд желяевского дома, и обернулся к ней, и помахал рукой… Надю затошнило. Что это?! Господи, что это? Запись? Компьютерная графика? Монтаж?

– Вы, господин Кочугин, думали, что я погиб? – усмехнулось изображение Димы на экране. – Могу вас огорчить: нет. И одновременно обрадовать всех моих друзей: я жив и здоров. Сегодня – двадцать шестое октября, и на моих часах, – Дима глянул на запястье, – как и на ваших, двадцать два часа пятьдесят восемь минут. И мы – в прямом эфире.

Тут оператор дал крупный план Кочугина. Его лицо застыло, смертельная бледность проступила даже сквозь бодренький грим. Губы подрагивали. Еще одна струйка пота выкатилась из-под седой шевелюры и пробежала по лбу.

– ..А в руках у меня, – продолжал говорить Дима, и в ушах у Нади отдавались все столь хорошо знакомые интонации его голоса, – свежий номер газеты “Молодежные вести”. Завтрашний номер. Он уже печатается в типографии. И центральное место в нем, – Дима поднял и развернул газету, – занимает моя статья…

На экране стала хорошо видна шапка: “ПРЕМЬЕР – УБИЙЦА?” А ниже – подзаголовок: “Наш корреспондент воскресает из мертвых!!!"

– Итак, главная новость этого номера, – продолжил Дима, – хорошая. Она заключается в том, что, вопреки сообщениям газет и телеканалов, я, спецкор “Молодежных вестей” Дмитрий Полуянов, – жив и здоров. Как живы и здоровы находившиеся вместе со мной в доме на Ленинском проспекте господин Желяев и капитан милиции Савельев… А еще одна новость – очень плохая для вас, господин Кочугин. Она состоит в том, что неподалеку от места взрыва желяевской квартиры задержан ваш подручный, по кличке Седов. Он же – бывший майор спецназа ГРУ Валерий Суватов. Он слегка ошибся позавчера, в тот вечер в пятницу, двадцать четвертого октября. Он действительно взорвал тогда квартиру генерала ФСБ Желяева. Он рассчитывал одним взрывом покончить и с Желяевым, и с Савельевым, и со мной. С последними из тех, кто знал подноготную этого дела… Однако мы, все трое, хотя и находились в тот момент в том же доме, в том же подъезде, но… Но мы были совсем в другой, заранее снятой оперативниками ФСБ квартире… А через десять минут после того, как наши тела, якобы обгорелые, вынесли на носилках из подъезда, ваш подручный Седов-Суватов, захваченный с поличным на месте взрыва – на месте преступления, которое он организовал, – стал давать показания. Показания против вас, господин Кочугин… Он рассказал, что именно по вашему заданию был организован взрыв в квартире Желяева. И по вашему заданию он, бывший майор спецназа ГРУ, устроил убийства пенсионерок Раисы Митрофановой и Евгении Полуяновой, моей мамы. И это его люди, действовавшие по вашему поручению, убили позавчера прямо в здании Государственной думы депутата Котова.