— Бисми-лляхи-ррахмани-ррахйм[30], — произнес один из идущих.

Виктор сразу напрягся. Где он мог слышать этот очень знакомый голос с легкой картавинкой?

— Ихдина ссыраталь-мусьтакым[31].

«Не может быть!» Лавров поднял глаза. Перед ним в одежде богатого араба стоял…

— Его-о-ор? — удивленно протянул журналист.

Да, это был тот самый Егор Бенкендорф, о котором Виктор вспоминал только сегодня днем. Старый товарищ и коллега Виктора Лаврова — парень с удивительной судьбой. Прямой потомок того самого графа Александра Христофоровича Бенкендорфа, генерала от кавалерии и главного начальника Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Предки Егора не захотели эмигрировать после революции 1917 года, а пожелали разделить судьбу своего народа и при любой власти всегда оставались достойными и уважаемыми людьми. Так и сам Егор, пройдя путь от простого продавца петриковской росписи на Андреевском спуске (кстати, создаваемой им самим) до продюсера высшего ранга на украинском телевидении и заслуженного деятеля искусств Украины, всегда оставался простым и понятным человеком, своим парнем на все сто.

Высокий, ростом почти с Виктора, сухой и жилистый Егор со своей европейской внешностью никак не напоминал араба. Однако выражение его лица в обрамлении молочно-белой гутры[32], подвязанной жгутом-ободом «икал», не позволяло усомниться в том, что он имеет самое прямое отношение к мусульманскому миру. Он не знал арабского — просто заучил наизусть несколько расхожих фраз, которыми отвечал на любые случайные вопросы в странах Ближнего Востока, и это всегда сходило ему с рук. Зато он знал английский и умел найти общий язык с кем бы то ни было.

* * *

— А мы здесь программу снимаем, — невозмутимо произнес Егор, кивнув на оператора, который сидел за рулем.

«Тойота» неслась по ночной дороге, и горы заканчивались. На заднем сиденье, прикорнув на руках Лаврова, дремала вымотанная и израненная Саломея.

— Девушку подлечим, одежду ей купим на местном базаре. До Мосула доберемся. Там вообще не граница, а дикий пляж — ни охранника, ни спасателя, — продолжал тараторить Егор, будто речь шла о ночной прогулке по Киеву. — А пока надо заехать что-нибудь покушать. Я тут знаю одно местечко…

Виктор явственно ощутил, что на ближайшие сутки их проблемы закончились, и, глубоко выдохнув, откинулся на спинку своего кресла. 

1

Ни одна армия не вела войн на таком пространстве. Их империя простиралась от Персидского залива до Средиземного моря. Они разграбили великий город Вавилон и увели в плен жителей Израиля. Даже египетский фараон платил им дань. У них была самая большая армия, самые лучшие воины, самые жестокие методы войны.

В сентябре 655 года до нашей эры ассирийская армия выступила в поход со своей базы в Южном Ираке. Ее целью был Элам — царство у Персидского залива. Эламиты также вышли из своего города Сузы, пересекли Карун (реку на территории Ирана), отделявшую их от врагов, и стали готовиться к битве.

На рассвете показались первые ассирийцы — подобно грозовой туче, собирались тысячи людей и коней. Прозвучал сигнал атаки, и понеслись колесницы. К концу дня воды реки покраснели от крови животных и людей. От крови эламитов. В час своего торжества ассирийцы были надменны и жестоки.

«Я резал их, как ягнят. Я резал их так же, как иной режет веревку. Земля была залита содержимым их внутренностей так обильно, как растекается вода после ливня. Мои кони, вздымаясь, преодолевали потоки крови и нечистот из их кишок. Трупами их воинов земля была покрыта, словно травой», — сообщает Ашшурбанапал.

Темпти-Хумпан-Иншушинак, царь эламский, бежал ради спасения своей жизни и спрятался в пальмовой роще. Его колесница сломалась и опрокинулась на него. Одного из своих сыновей, Итуни, царь послал к ассирийцам для переговоров о мире, но ассирийский военачальник не пожелал говорить с вестником побежденного царя — Те-Уммана, как они его называли. Второй сын пытался спасти Те-Уммана с оружием в руках, но бесполезно — обоих поймали и обезглавили. Этот трофей доставили ассирийскому царю. «Голову Те-Уммана, царя Элама, воины… бросили под мои колеса», — говорил Ашшурбанапал. «Кинжалом я изрезал все его лицо, а затем плюнул на него… Я же, Ашшурбанапал, царь Ассирии, радостно вошел в Ниневию с отрубленной головой Те-Уммана и выставил ее напротив ворот в центре города на всеобщее обозрение».

Другим сторонникам Те-Уммана пришлось не легче: одних заставили перемалывать кости своих мертвецов, с других заживо содрали кожу. Сохранилась глиняная табличка, на которой изображено, как Ашшурбанапал пирует, а высоко на дереве напротив него висит голова Те-Уммана, привязанная к ветке веревкой за нижнюю челюсть.

Когда ассирийский царь вернулся в Ниневию, ремесленники обессмертили триумф его военной машины. Изображения в многочисленных комнатах его просторного дворца прославляли эту резню: людей сажали на кол, вырывали им глаза, отрезали головы. Любому послу, прибывшему из самой далекой страны, без всяких слов были понятны картины на этих стенах.

Великая ассирийская армия имела древнее происхождение. Маленькая страна Ассирия прилегала к священному городу Ашшуру, от которого и получила название. Расположенная в дождливом поясе, позднее названная Северным Ираком, Ассирия выросла на берегах реки Тигр. Ассирийское царство процветало. Эти равнины, столь пригодные для земледелия, привлекали немало грабителей. Держа в одной руке лемех, ассирийский крестьянин в другой руке сжимал меч.

Примерно за тысячу лет до нашей эры Ассирия, будучи вассалом многих царей, устала от чужеземного владычества. Как представитель богов на земле, ассирийский царь повелел начать войну. «Ашшур, отец богов, дал мне право уничтожать и возрождать, он позволил мне расширить границы страны Ассирии», — сообщает царь Арик-ден-или, имея в виду земли арамеев. Это первое упоминание в исторических памятниках народа, на языке которого будет через тысячу триста лет проповедовать Иисус, а еще через семьсот лет на арамейском языке надиктует первый Коран пророк Мухаммед. Само слово Quran происходит от арамейского Qeryana, что означает «лекционарий».

Но со сменой времен года царство вновь «усыхало». С наступлением осени, когда воины возвращались к своим полям, порабощенные народы восставали. В 745 году до нашей эры на трон взошел новый царь, который изменил историю. Тиглатпаласар III поклялся навеки сделать Ассирию могучей с помощью регулярной армии.