Уносится — грубое слово, скорее медленно плывёт в сторону следующих покупок. Планируется странный Новый год, Лана очень готовится. С Миной и её парнем. Катрин и Тимовцами.

Специально снял дом подальше в лесу, с каминами, огромной елкой и прочей прелестью. Моя мышка заслуживает самый лучший праздник, даже если придётся выкупить половину области и вытерпеть день шоппинга.

— Устала? — мягко сжимаю её ладонь, когда мы оказываемся в машине. Давно столько энергии в ней не видел. — Ещё куда-то нужно?

Девушка качает головой, прикрывая глаза. Умаялась за сегодня. Я уже был готов пасть посреди магазина и признать, что меня доконали. Шея начинала ныть, сказывалась операция. А Лана же…

— Тогда домой?

— Нет.

— А куда?

— Наверное… Тигран, наверное, в больницу. Мне кажется, что я рожаю.

Наверное.

Пиздец.

Я был готов к этому, не зря же доводил врача до нервного припадка. Что делать, как реагировать, что нужно взять в роддом. Но в этот момент всё вылетает из головы напрочь.

Могу только приказать развернуть машину, проверяя состояние Ланы. Почему она не сказала раньше, что ей плохо? Сжимаю кулаки, потому что пальцы подрагивают.

Рожает.

Сейчас.

О чём-то говорю с Ланой, но это совсем не остаётся в памяти. Проходит мимо, всё затапливает тревога. Доехать быстрее, не врезаться никуда, чтобы не занесло на льду.

Хорошо, что сейчас, не дома. Оттуда ехать дольше, я бы точно мозгами двигался. Десять минут и те кажутся вечностью. Я предупреждаю по дороге врача, поэтому в больнице нас уже ждут.

— Всё хорошо, — Лана улыбается, но при этом сжимает губы. Хватается за мою руку. — Не смотри так, я не умираю.

— Конечно. Так, куда нам?

— Тигран, ты не пойдешь со мной. Мы это обсуждали.

— Но…

— Нет. После.

Не знаю, почему мышка так отстаивает эту позицию, против парных родов. Но черт с ней, я сейчас могу всех из больницы выгнать, если девушка захочет этого. Поэтому остаюсь нервничать на первом этаже.

На меня косятся, когда я каждую минуту спрашиваю о положении дел. Успокаивают, что ещё даже ничего не началось, ждут какого-то там раскрытия. Похрен.

Когда начнётся — я вообще от медсестер не отойду, по секундам буду требовать отчет. Потому что моя жена где-то там, рожает нашу малышку. Которая решила не ждать нового года, а родиться в старом.

Звоню водителю, чтобы привёз сумку из дома. Лана заранее всё подготовила, только вечно вещи меняла, одни на другие. Даже не знаю, что именно там лежит. Будет не то — привезу другое.

Но сейчас не могу сделать ни шагу дальше. Меня колотит, выворачивает. Непонятный страх, которого не допускал никогда. А теперь меряю шагами приемный покой.

Сидеть — пытка. Надо покурить, точно. Но если сообщат? А если Лане не понравится запах сигарет? Сука, никогда так не трясло. Я на свою операцию шел легче. Подумаешь, могут накосячить с позвоночником, как-то справлюсь.

А если кто-то накосячит сейчас… Сравняю с землей.

— Ну что, папаша, — Алан хлопает меня по плечу, прилетая спустя полчаса. — Страшно?

— Завали. Будут свои дети — поймешь.

— Это не скоро. Хотя кто знает.

У Алана новая пассия, до которой мне сейчас нет дела. Встречается с кем-то и ладно. Вроде как должен привезти на Новый год к нам, но хрен знает. Не это меня сейчас заботит.

Сжимаю зажигалку, желая растрощить. Спасительный огонёк всё не появляется. Никотин бьёт по лёгким, немного успокаивая. Лана будет ругаться, да. Ладно, она поймёт.

Я сейчас помру, а не от болезни отца, которой и нет, как оказалось. В моём возрасте сердечный приступ не комильфо, но я справлюсь. Нет, никаких больше детей, это точно.

Мышке там непросто, и мне тоже.

Одна малышка тоже отлично, будет каждый час менять наряды.

Супер.

— Блядь, да тебя трясёт, — Алан усмехается, поджигая полусигару. — Никогда таким не видел. Прелесть.

— Ты мою жену похитил, я тебе мало врезал. Вот сейчас дикое желания добавить.

— В оправдание, Лана сама поехала. И женой она тогда не была. И могла бы не быть, если бы ты проебал своё счастье. Так что врезать можешь сам себе, заслужил.

— Не начинай.

— Я тебе говорил скататься к ней и поговорить? И за лечение говорил… Но конечно, мои советы некоторым до задницы.

— Ты сам советов не слушаешь.

— Потому что они хреновые, а у меня — адекватные. Я тебе изначально говорил, что нужно по-другому всё устраивать, а не на Катрин жениться. Ну хорошо, пожалел девочку, реально у неё хреновая ситуация была. А после чуть не потерял Лану.

Потерял. На долгое время потерял, пока разбирался со своей жизнью. Занимался делами, постарался вычеркнуть мышку из жизни. Не сошлись, не был готов. А сейчас думаю, что в первый день нужно было брать под руки Катрин и Лану, и тащить в ЗАГС.

С одной разводиться, вторую брать в жены. Намного бы меньше ошибок совершил. Или больше, потому что бы настаивал на аборте до последнего, боясь повторения истории.

И это хорошо, что испанские врачи диагноз изменили. А если бы нет? Как растить малыша, зная, что его может постичь плохая судьба? Никому не пожелаю, и себе не хотел.

А так… Всё сложилось, правильно. Не дав совершить главную ошибку. А за остальные я ещё решу с Ланой, она мне всё простит.

— Хреново, что немцы пользовались твоими деньгами, — выбрасываю бычок, тут же поджигаю вторую сигарету. Почему так долго? — Но хорошо для меня, что был овод проверить отчеты.

— Не так смотришь, Тигран. Хорошо, что твой лучший и умный друг попросил сгонять в Питер и проверить отель. Так что я все ещё оскорблен, что не стал свидетелем на свадьбе.

— Я не собирался ехать, случайность.

— Ты прав. Случайное фото в твоей квартире, которое сделала Лана.

— Не она делала, я же говорил.

— Да. И кто же сделал и прислал?

— Я не… Сукин сын.

Нервы шаткие, на пределе. Поэтому в следующую секунду Алан держится за разбитую губу. Жалею сразу, мышка точно не будет рада такому способу решения конфликтов.

Но что сделано…

— Какого хрена, Алан?

— Надо же было тебя стимулировать. А фото отлично справилось. Ты ведь искал повод к ней уехать, отель был предлогом и прикрытием. А вот чтобы найти… Вот помогай после этого, — Алан протер губу, но в ответ не ударил. — За это крестным буду. Всех детей.

— У нас один ребенок пока, дальше не планируем.

— Ну-ну. Ладно, буду тешить себя мнением, что тебя развели, как пацана.