***

Алина согласилась подменять одного преподавателя в вузе по его болезни или пьянству. Студентам нравилась Алинина подача информации, она была забавна и непосредственна, но при этом много знала и обладала способностью к адекватному сравнению и осязанию мира. Алину стали все чаще привлекать к разным вузовским мероприятиям, так ее позвали представлять вуз на конференции по вопросам…. Алина стояла за ширмой, начали объявлять состав участников конференции, назвали ее имя, она вышла в зал и заняла свое место за столом. Зрители и журналисты сидели уже заполнили зал. Все было хорошо, пока не объявили:

– И обещанный сюрприз: к нам присоединится мэр нашего города. Александр Афанасьев.

Алина похолодела, она боялась поднять взгляд. Все аплодировали громко, даже свистели. Спиной она почувствовала, даже не слышала – ее чувства, кроме шестого, отключились, что он стоит у нее прямо за спиной, свободный стул оказался рядом с ней, Капитан сел справа. Она пришла в себя насколько смогла. Капитан ничего не сказал ей, все полетело кувырком, Алине пришлось смотреть в свои записи, чтобы поддерживать разговор, основную линию, вопросы, потому что в голове было пусто, Капитан нарочито держался в деловом тоне, обращался к ней на вы. Сначала его тон и правда был предельно холоден, но он заметил крайнюю степень ее смущения и постепенно теплел, начал то и дело задевать ее плечом или предплечьем, ее било током, только он чувствовал, как она чуть не подпрыгивала и дергалась всем телом. Прошел час, она вспотела, уже забила на то, чтобы адекватно выступить и прогнуть интересы своего университета, и только считала минуты до конца встречи, но Капитан специально выводил ее на разговор и в конце концов резко повернулся к ней лицом и совершенно неожиданно приобнял на полуслове об изменении финансирования творческих специальностей.

Алина не выдержала, она зажмурилась, вскочила, уронив стул, и извиняясь, смотря в пол, пошла на выход. Капитан встал и догнал ее, схватил и поцеловал, она улетела, он подхватил ее и продолжая целовать унес из зала под улюлюканье и аплодисменты.

В коридоре он с трудом оторвался от нее и сказал:

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

– Я всегда любил.

– И я всегда любила, – сломалась последняя стена, отделявшая ее от единства внутри себя, от целостности, хлынули все события, память, эмоции в общий сосуд. Закончились вопросы, на которые только что появились все ответы.

Он встал на колени и обнял ее ноги. В эти мгновения, то, как он смотрел на неё, как целовал, как она призналась себе и ему, что любила его уже давно – именно в этот момент, а не когда она была на волосок от смерти, что было не раз, вся жизнь пронеслась у неё перед глазами, все самые страшные моменты, вся боль и отчаяние, и одиночество, все потери, и она поняла, что готова была бы пережить их заново ради этого момента. Она поняла, что же такое счастье.

Они стояли в обнимку еще очень долго, пока конференция не кончилась и все не покинули здание. Когда уборщица ткнула им половую тряпку в ноги они все так же не расцепляясь ушли.

Они приехали к Капитану. Страсть сжигала их, секс казался неминуемым, но всё шло не так, Алина споткнулась, раздеваясь, и ударилась больно коленкой, Капитану стали названивать, когда он отключил телефон, зазвонил второй, отключив и его, зазвонил третий. На вопрос Алины, сколько их у тебя, он ответил – не уверен, помощник иногда подкидывает мне новые на такие случаи, когда я не отвечаю. Потом Алина жутко немедленно захотела пить, а у Капитана громко и надолго заурчало в животе.

Они сели на кухне друг напротив друга и рассмеялись. Алина пила воду, Саша сделал себе бутерброд.

– Видимо разговора нам не миновать, – сказал Саша.

– Я бы тоже перекусила.

Саша сделал еще несколько бутербродов, поставил чайник, вытащил из холодильника сырки и половину шоколадки.

– Ты изменилась.

– К лучшему?

– Да.

– Это благодаря Артуру.

– Нет. Это я тебя сделал.

– Ты сделал меня такой, как я была. Какая я сейчас, сделал меня Артур.

– А я сделаю тебя такой, какой ты будешь.

– Я буду такой, какой сама захочу.

– Конечно, я знаю.

– Мне больше не нужно чужое влияние. Я больше не присасываюсь к чужим целям.

– Что с Артуром?

– Я ушла от него.

– Знаю. Почему?

– Ему нужны только мои проблемы и истерики. Но у меня больше нет ни того ни другого. Видимо теперь я скучная.

– Ты не можешь быть скучной.

– Откуда тебе знать? Мы общались в тот период, когда я видимо имела налет порочного и страдальческого очарования.

– Помнишь, я смотрел с тобой эти скучные фильмы?

– Ты просто ждал, когда мы займемся сексом.

– Нет, это было после секса или иногда вообще без него. Мне просто было хорошо рядом с тобой.

– Ты бросил меня.

– Прости.

– Знаешь, что было, когда ты уехал?

– Что?

– Один парень хотел меня убить, но не смог и привязал к батарее у себя дома, где держал несколько месяцев, собираясь с силами, чтобы все-таки убить, а потом случайно зашел его друг, увидел меня и решил убить сам, и мне пришлось выпрыгнуть из окна девятого этажа на дерево, чтобы спастись. Видишь эти шрамы – это я содрала кожу, когда вытаскивала руку из веревки. А Максим был зол на меня и не искал меня, и некому было найти и спасти меня.

Саша стал. Нет слов, чтоб описать, что с ним происходило. Он вобрал боль Алины и к ней переживал свою. После этого дня он сильно поседел. Ему казалось, что он никогда больше не сможет смеяться. Он понял, что они никогда не смогут быть вместе, потому что нет прощения тому, что он сделал. И виноват он был во всем или частично, или нет, это произошло. Это было с ней, и он не знал, как смотреть ей в глаза и видеть что-то кроме того ужаса и одиночества, которое она испытала. Чтобы хоть как-то умерить то, что уничтожало его изнутри, он со всей силы ударил левым предплечьем по столу. Рука сломалась. Волна новых ощущений накрыла мозг, Саша отключился. Он пришел в себя сидя на стуле, Алина кричала, что он дурак и в ужасе смотрела на его руку, она вызвала скорую.

В час ночи ушли врачи, Капитан стоял в коридоре, левая рука в гипсе, он закрыл дверь, повернулся к Алине. Теперь была ее очередь – и она впала в жуткую истерику. Она думала, что уже рассталась с прошлым, но на самом деле именно Капитан был тем человеком, который должен был ее утешить. И он утешил, он утешал ее почти месяц. После буйства и криков, когда он держал ее, чтобы не ударилась, она впала в глубокую апатию. Не выходила на улицу, ела только, если Капитан совал ей ложку в рот. Он всегда был рядом. Ограничил свои дела максимально и, уходя по крайней необходимости, он оставлял вместо себя Диану. Он кормил, мыл, обнимал, разговаривал, монологом правда только, отказался от таблеток и врачей, хотя Максим предлагал и помощник Капитана, и наконец она начала отходить.