— Вы попали в точку, сэр, — признал Пинк, ощущая спазмы в желудке.

Винс еще раз улыбнулся. Все лучше и лучше. Он привел Пинку неотразимую причину для сотрудничества, причину, во всех отношениях совершенно редмондскую:

— Я слышал шум насчет того, что вы натворили в Брюсселе, и о том, что у вас из-за этого нет нового задания.

Вероятность того, что Пинк когда-нибудь получит другую интересную работу, была минимальна, и он, без сомнения, знал об этом.

— Но думаю, я смогу помочь. Вы определенно помогли мне. Помните, как несколько дней назад вы убедили Килайна вернуться на работу? Я решил, что обязан вам за это. Скажите, где бы вы хотели получить задание?

Он почти слышал, как Пинк возбужденно вдохнул. Без промедления Пинк сказал:

— Босния. Там все еще жарко. Уверен, что там ведется какая-нибудь операция, в которой я могу принять участие.

Винс кивнул сам себе. Он может устроить это. Компания была клубом ветеранов в лучшем смысле этого слова. Начальники обменивались любимчиками, как покерными фишками в бесконечной игре.

Но прежде чем Винс согласился, Пинк заговорил вновь:

— Вся эта заваруха с Сэмом меня очень беспокоит. Во-первых, он спрашивал о бывшей «чистильщице» Компании, ушедшей несколько лет назад, Майе Стерн. Похоже, он столкнулся с ней...

— Черт, этого я и боялся, — быстро нашелся Винс. — Он влез в сложную операцию, не зная о том, что происходит. Он собирается все сорвать и может погибнуть сам!

Винс был в приподнятом настроении. Он сейчас «обратит» Пинкертона. На того можно прекрасно давить по трем направлениям: верность стране и Компании, желание вернуться к оперативной работе и преданность другу вместе с заботой о его безопасности.

— Его нужно задержать, Пинк, пока он не сорвал операцию и не нанес ущерб членам моей семьи или самому себе.

На другом конце линии Пинк молчал. Затем медленно и нехотя сказал:

— Он звонил мне. У меня есть номер, который можно отследить. — Он сделал паузу. — Но как я могу быть уверен, что это для блага Компании и Сэма?

Винс был поражен, что Пинк так упорствует. Этот чертов Килайн умел привязывать к себе людей.

— Хорошо. Приезжайте сюда ко мне. Я поговорю с вашим непосредственным начальником в Оперативном управлении. К тому времени, когда вы приедете, я уже все устрою и расскажу подробности. Но мне нужен этот номер сейчас, пока что-нибудь еще не случилось. Осталось не так много времени, пока Сэм действительно не перешел грань.

На этот раз молчание было не таким долгим. Пинк вздохнул:

— Ладно, записывайте.

9.01. ВОСКРЕСЕНЬЕ

САН-ХОСЕ (ШТАТ КАЛИФОРНИЯ)

Толпа все росла и росла. Стоя на открытой платформе поезда под солнечным калифорнийским небом, он в третий раз за этот день повторил свою зажигательную речь об образовании. Его жена взирала на него с обожанием. Самые юные из его детей и четверо их двоюродных братьев и сестер выглядели обаятельно взволнованными. Это был прекрасный сюжет для фотосъемки, но камеры были направлены не на него и его очаровательную семью. Вместо этого они снимали сторонников, которые собрались, чтобы поприветствовать его. Группа подготовки предупреждала его, что Калифорния собиралась голосовать за Пауэрса, и немногочисленные собрания этим утром на первых двух остановках подтверждали это.

Но он останавливался дважды, и каждый раз собирались еще большие толпы. Они прочли в «Сан-Франциско кроникл» или в «Сакраменто би» или слышали по Си-эн-эн, в программе «Сегодняшнее шоу» или по одному из выпусков новостей этой сети, о документах, касающихся отвратительных сексуальных похождений Дугласа Пауэрса, которые обнародовала респектабельная лондонская газета «Санди таймс». Результаты общенациональных опросов уже прибавили Крейтону один пункт, доведя его показатель до сорока одного процента, и его штаб уже охватила волна оптимизма. Если разоблачения будут поступать достаточно быстро, они станут тем чудом, на которое надеялись все в штабе.

Приободренные воодушевляющей речью Крейтона в Арбор-Нолле, они стали еще активнее. На каждой остановке он отвечал на вопросы корреспондентов, выражая озабоченность и заявляя, что любой может сбиться с пути, особенно человек с такой репутацией и положением, как у Пауэрса. Как подобает государственному деятелю, он призывал не судить слишком быстро. В конце концов, ошибка вполне возможна.

Когда Крейтон обращался к восторженной группе людей, стоящих на железнодорожных путях, он улыбался и с энтузиазмом говорил о будущем Америки.

— Мы не просто унаследовали эту великую страну у своих предков. Ответственность — наше высокое призвание. Мы берем Америку в долг у наших детей. Их образование должно занимать первое место в наших сердцах и умах...

Когда он заканчивал говорить, толпа хлопала и кричала. Он раздавал автографы. Секретная служба пыталась оградить его, но он сам спустился вниз, в море возбужденных людей. От них пахло лосьонами для загара и светлыми мечтами. Их энергия вошла в него, как афродизиак, меняющий сознание. Улыбаясь, он поднял в воздух маленького ребенка, обнял женщину на костылях. Он смеялся, пожимал руки и позволял сколько угодно фотографировать себя. Он был пьян от возбуждения и атмосферы веры в него. Именно этого он и хотел... целую страну обожателей, которые вольют в него свою силу и позволят ему понять, что он еще жив.

— Судья! Что вы думаете об обвинениях по поводу сексуального прошлого в адрес Дуга Пауэрса?

Репортером оказалась квадратная дама с большим бюстом.

— Из какой вы газеты, мэм? — с улыбкой спросил он.

— "Сан-Хосе меркьюри".

— Хорошая газета. Что ж, скажите своим читателям, что мы не хотим, чтобы нас уличали в охоте на ведьм. Дут Пауэрс был достойным противником. Если обвинения истинны, то Америка должна будет посмотреть правде в лицо. А до того времени давайте не будем опускаться до предположений. Дуг Пауэрс может оказаться невиновным.

По толпе прошел нервный шорох.

— А если не окажется? — выкрикнул кто-то.

— Что если его участие в оргиях с коммунистами в Праге окажется правдой?

Крейтон стоял перед искушением. Он мог запросто сказать им, что Дуг Пауэрс — деревенщина и прелюбодей. Что Пауэрс — самая извращенная ширинка в истории США. Но он знал, что это сослужит ему плохую службу. Пока не надо. Он надеялся, что их мозги заняты похабщиной и потому воображают немыслимо извращенный секс с Пауэрсом в главной роли. Но он должен оставаться выше всего этого. Вести чистую кампанию. Быть чем-то вроде эталона президента, вдохновить всех идеей о том, что Крейтон Редмонд — кандидат, за которого следует голосовать.

Когда раздался гудок паровоза и колеса вздрогнули, вмешалась секретная служба. Агенты оттеснили толпу, и, не успев сообразить, что происходит, Крейтон вновь оказался в поезде. Моисей двинулся к следующей горе.