Но этому не суждено было случиться.

Ведь Эрил-Фейн убил ее вместе с остальными богами, а мальчик остался брошенным на произвол судьбы, и ни одна душа не знала, кто он на самом деле. Все, что выжило от Коры, это клочок души в виде орла, который кружил, наблюдал и ждал того дня, когда наконец сможет улететь домой, – где бы он теперь ни был.

Потому что домом для нее всегда была Нова, и Кора умерла с верой, что сестра обязательно за ней придет.

Цитадель Мезартима ожила в небе. Вскрыла себе грудь, схватила людей в кулак, присела – гигантские крылья раскрылись, откидывая тень на город – и выкинула их как мусор.

Лазло среди них не было.

Когда в комнату просунулась рука и металл подкинул всех на ладонь, он попытался последовать за друзьями. Увидев Сарай, он потянулся к ней, но металл его не отпускал. Нова не отпускала. Она по-прежнему владела его силой и планировала оставить ее при себе. Лазло по колено погрузился в металл. Как бы он ни сопротивлялся, освободиться не мог. Только смотреть, как рука забирает всех дорогих ему людей.

– Сарай! – кричал Лазло, пока не заболело горло.

Их не стало, а он все еще здесь. Юноша с ужасом наблюдал, как Нова принялась делать то, что он и сам недавно планировал, только без необходимой осторожности. Она подняла якоря один за другим. Серафим по очереди наступил на каждый из них – восточный, южный, западный. Металл примкнул к металлу, и Нова резко выдернула их, плюнув на соседние здания, которые вздрогнули и повалились, поднимая клубы пыли. Цитадель поглотила мезартиум и увеличилась в размерах.

Напоследок Нова повернулась к расплавленному северному якорю, и Лазло попытался ее остановить.

– Оставь его, – взмолился юноша. Потеряв дар, он больше не ощущал металл, соединяющий треснувший оплот, но помнил о нем. Лазло знал, что случится, если Нова заберет и его. – Земля провалится. – Он с отчаянием переводил взгляд с Киско на Рука и Веррана, словно они могли озаботиться ситуацией и вмешаться. – Река затопит весь город. Просто оставь его. Пожалуйста!

Но Нова не слушала.

Серафим навис над Плачем как прекрасный кошмар. А затем впился своими массивными пальцами в воронку, погружаясь в почву, чтобы втянуть в себя каждый грамм, каждую струйку мезартиума. Земля задрожала и треснула. Воронка начала разрастаться. Края обвалились. Огромные глыбы откололись, и буйная Узумарк вырвалась наружу. Ряды зданий утянуло под землю, включая древнюю библиотеку, которую обнаружили совсем недавно. Послышался далекий рев. Вверх рванули фонтаны пены и пыли, наполняя воздух дымкой.

Лазло с ужасом смотрел на развернувшуюся картину. Сверху казалось, будто разваливался игрушечный городок.

– Нет! – выдавил он.

Квартал за кварталом превращались в руины, река выгрызала себе путь из земли, как какое-то адское создание, устремившееся к свету. Как далеко это зайдет? Какая часть города обрушится? Уцелеет ли амфитеатр? А Сарай с остальными?

Лазло было не суждено узнать. Цитадель выпрямилась, сквозь отверстие в корпусе стало видно только небо. Судьба Плача – и Сарай – осталась неизвестной.

– Отпустите меня! – молил он своих похитителей. – Оставьте меня здесь!

Нова на него даже не смотрела. И ни на кого другого. Ее глаза были направлены в никуда. На женщину будто упала завеса изнеможения. Бледная, с отяжелевшими веками, она свершила величайший подвиг в пиратском мире. Корабль Скатиса содержал наибольшее количество божьего металла за всю историю. Самое могущественное судно в Континууме! Ни одна сила не могла одолеть его в битве. И теперь он принадлежал ей.

Глубоко вдохнув, она начала перемещать его в мир по другую сторону портала.

* * *

Земля под Сарай содрогнулась. Со всех сторон послышался глухой рев. Что происходит? Город рушится? Она не видела, что происходит за стенами амфитеатра, – только небо, где серафим двигался как создание из ртути, мерцая в свете солнца.

Его рука обмякла, пальцы вытянулись и сузились. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он делает, – вытекает через брешь в небе. Покидает этот мир. И оставляет их позади. Серафим исчезал быстро, подобно пульсирующей крови в сосудах. Через пару секунд он испарился до запястья, прямо как Лазло, когда просунул руку в искажение. Сарай вдруг осознала, что терраса, по которой она расхаживала каждую ночь, сейчас должна находиться над жутким красным морем. Вскоре исчезнет вся цитадель, и Лазло вместе с ней.

Лазло.

Она не могла отдышаться. Все это слишком. Отец умер. Азарин тоже. Дом украли, Лазло похитили. Остальных просто скинули сюда. Сарай едва могла усвоить этот простой факт: она в Плаче.

Мысль ударила по ней как отрезвляющая пощечина. Все остальное притихло, страхи размылись на заднем плане. Она в Плаче, да. Но что важнее, Минья здесь.

Минья в Плаче.

Этого девочка и хотела – это то, ради чего она угрожала душе Сарай, то, что они так отчаянно пытались предотвратить. Минья в Плаче со своей армией. Сарай медленно повернулась к ней. Девочка стояла на четвереньках, повесив голову. Но не теперь. Она встала, широко расставив ноги. Руки сжались в кулаки. Ее до сих пор трясло, узкая грудь часто поднималась и опускалась под лохмотьями одежды. Призраки образовывали защитное кольцо вокруг раскиданных божьих отпрысков и людей. Они как раз замыкали круг, когда в амфитеатр вбежали тизерканцы и окружили их за секунду.

Их было много. Гибкие движения воинов казались чересчур плавными для таких внушительных людей. Бронзовая броня, шлемы с клыками равидов. Они вооружились мечами и копьями. Всадники на спектралах возвышались над остальными, а ветвистые рога животных сверкали в полуденном солнце.

Среди них были мужчины и женщины, юные и пожилые. Их лица ожесточились и покраснели. Они изо всех сил скрывали свой страх, но Сарай знала его так же хорошо, как свой. Лично подпитывала его кошмарами, не позволяя ослабнуть. Зато ненависть они показывали в открытую. Та читалась в каждой морщинке их лиц. Воздух выходил сквозь оскалы. Глаза сузились до щелочек. Судя по тому, как они смотрели на божьих отпрысков, стало до боли очевидно: тизерканцы видят не испуганных детей, выживших, наполовину людей. Они смотрят на чудовищ.

Нет, даже хуже. Они смотрят на чудовищ с кровью на руках. Сарай увидела сцену их глазами. Призраки и божьи отпрыски и так вызывали неприязнь, даже без трупов. Но на земле распластались неподвижные тела Азарин и Эрил-Фейна, и Спэрроу – милая Спэрроу, которая никогда бы никому не навредила – сидела между ними. Бледная, с закрытыми глазами, ее руки до локтей окрасились алым, словно она носила кровавые перчатки.

Малышка Спэрроу выглядела как монстр, питавшийся сердцами героев.

По воинам прошла волна шока. Кто-то рявкнул приказ, и они подняли копья. Сотня рук одновременно замахнулась. В движении чувствовалась такая мощь – коллективная сила людей, которые вытерпели слишком многое и больше не станут рисковать, не станут прощать, не проявят милосердие. Их пылающая ненависть загорелась ярче.