– С вашего разрешения, капитан Скотт, – вступил в разговор второй офицер, – я думаю, что мне это по силам. Дело в том, что в академии я специализировался в области промышленных космических технологий и преобразователи – мой конек.

– Тогда немедленно беритесь за дело. Возьмите в помощь любых членов команды по вашему усмотрению.

Второй офицер поспешно вышел. Я наклонился к Дидангулу чуть ниже, чем следовало бы. Он вцепился в графин. Капитан Скотт подскочил и вырвал графин из его когтей.

– Нам понадобится вся масса, которую мы сможем собрать, мистер Батлер. Вода, в которой плескались эти ящерицы, пойдет в преобразователь, – он злорадно хмыкнул. – Пускай пьют суп.

Висновски скорчил гримасу, глядя на изнемогавшего в своем углу марсианина.

– Мне вроде даже становится жалко этого малого. После всей этой встряски, мне кажется, мы могли бы позволить ему хотя бы промочить свисток.

– Судовая тревога, – объявил капитан, наклонившись к панели коммуникатора. – Командирам отделений предоставить любую необходимую помощь в распоряжение второго офицера и проследить, чтобы у него было все, что потребуется для адекватного выполнения задачи.

Всему личному составу, не занятому на срочных работах, немедленно явиться на мостик. Пленников тщательно связать и тоже доставить сюда. Внимание! Нам предстоит пережить взрыв в космосе. Мы не знаем наверняка, каковы будут его последствия и достаточно ли прочен корпус нашего корабля. Исходя из этого, в целях максимального использования даже малейших шансов на спасение приказываю всем собраться на мостике, ибо это самый центр корабля, а следовательно, наиболее защищенное и безопасное для нас место.

* * *

Три часа спустя Каммингс кратко доложил:

– Капитан Скотт, эти жуки пытаются унести экран и приборную доску с сотней переключателей!

Три усталых электрика стояли рядом с рулевым.

– Мы выполняем приказ, – лаконично сообщил один из них, размахивая электронным гаечным ключом.

– Секунду! – Капитан поспешно подошел к ним. – Сначала надо установить оптимальный курс. Та-а-ак… тридцать девять, пять-восемь, тридцать.

– Тридцать девять, пять-восемь, тридцать, – повторил Каммингс. – По дуге, вы, чертовы кузнецы! – Ему пришлось поспешно отскочить от приборной доски, когда электрики принялись выдирать крепления пульта из пола и потолка.

Суета на мостике возрастала, тут столпились все члены экипажа, начиная от рядового уборщика, не успевшего даже вымыть руки, и кончая сонным ночным вахтером. Вошел Джимми Троки и прислонил двух туго связанных марсиан к стене рядом с Дидангулом.

Рафферти и Голдфарб ругались – у них отобрали шахматы. Потрескивание корпуса яхты теперь превратилось в отчетливый воющий звук, переборки вибрировали. Я молился, чтобы второму офицеру удалось собрать в преобразователь необходимую массу до того, как сам корабль развалится на кусочки.

– Мистер Висновски! – завопил капитан, перекрывая назойливый вой и раздраженное бурчание людей, тесно прижатых друг к другу. – Мистер Висновски, я надеюсь, вы записываете все в бортовой журнал?!

– Прошу прощения, сэр, – отозвался Висновски. – Но бортовой журнал только что отправился в преобразователь. И сейчас за ним последует штурманский стол.

Капитан Скотт увидел, как двое людей проталкиваются через толпу к выходу, и покачал головой.

– Ну, в таком случае распорядитесь оставить на месте хотя бы видеоэкраны. Если мы переживем это, только они позволят впоследствии описать, как выглядит взрыв в космосе с близкого расстояния.

А ведь он прав, подумал я, проталкиваясь между чертыхающимися космонавтами поближе к мерцающему экрану. Капитан Скотт уже был возле него, и мы вместе наблюдали, как огромная неровная масса, которая уже заполнила пол-экрана, продолжает расти.

– Если второй офицер не поторопится… – начал капитан. – Я еще не поблагодарил вас за помощь, мистер Батлер. Я отправлю полный отчет командованию земной армии, как только… если мы приземлимся. Полный отчет. – Он улыбнулся. Не могу сказать, чтобы мне понравилась его улыбка.

Непонятно откуда донесся оглушительный грохот удара. Густая, пульсирующая оранжевая клякса, бывшая недавно гироскоростным двигателем корабля, появилась на экране за крошечной светящейся точкой, которая обозначала нейтрониум. Она двинулась по дуге прочь от корабля и мимо самонаводящегося снаряда. Все затаили дыхание.

Медленно, очень медленно странно очерченный бок снаряда стал поворачиваться. Жестокое и хитрое изобретение, казалось, медленно прокручивается вокруг своей оси. И вдруг я заметил, что оно начинает уменьшаться. Последовало за нейтрониумом!

В коридоре затопали шаги, и вошел второй офицер вместе с несколькими людьми из машинного отделения.

– Жаль, что у нас недостаточно скафандров! – с тревогой воскликнул капитан. – Конечно, флот укрепил «Солнечный удар» атомными каналами так, чтобы он мог выдержать любое прямое попадание в жизненно важные точки. Однако я бы с легкостью разнес такой корабль…

В помещении воцарилась мертвая тишина. По всему экрану расползлось яркое оранжевое свечение. Следом за ним возник расширяющийся конус безобразно глубокой, подавляющей черноты, столь отвратительной, что разум человека с содроганием отказывался ее воспринимать.

Я почувствовал, что у меня закаменели все мышцы, и я словно превратился в некое существо, обитающее вне времени и движения, обладающее лишь способностью невероятно медленно и мучительно мыслить. Затем меня швырнуло на экран – удар был такой силы, что я отлетел в сторону.

Звук – ужасный воющий звук, как будто завизжала сама Вселенная, – пронзил голову с невероятной силой молота, обрушенного на нее безумным маньяком. Создавалось впечатление, что каждая частичка корабля отчаянно сопротивлялась в борьбе за сохранение его жизнеспособности. Я малодушно впал в беспамятство, причем последним впечатлением стала куча людских тел, откатывающихся от неожиданно сморщившегося экрана. Однако на нем по-прежнему сияло фантастически ослепительное пятно белого света – в том месте, где разорванный на части космос словно пытался вновь свернуться вокруг самого себя. Пустое космическое пространство, которое никогда не должно было открываться…

– С Батлером все в порядке! – услышал я крик Висновски, чувствуя под головой твердый изгиб его колена. На месте экранов с потолка свисали и осыпались куски пластика. Люди со стоном поднимались на ноги. Пол вздыбился огромным, неправильной формы холмом.

– Все живы, – сообщил Висновски, помогая мне встать на ноги. – Пара сломанных костей, возможно, несколько незначительных внутренних повреждений… – в общем, ничего фатального. Никто не убит. Но корабль… Наш старик просто оплакивает его. Второй офицер только что вернулся и сообщил, что не осталось ни одного квадратного дюйма корпуса. Мостик и половина центрального отсека не затронуты, но все остальное – сплошной вакуум.

– Радар?