Так что не знаю, как вас, а меня отнюдь не удивляет реакция банковских воротил. Брошюра Редингота и в самом дел е на дел ала дел (цепочка однокоренных слов, употребленная только что, призвана придать тексту еще большую выразительность) в стране, до выхода брошюры интересовавшейся только деньгами. В настоящее время деньги совершенно перестали привлекать население Швейцарии. Владельцы самых дорогих магазинов несколько недель тому назад облили бензином и сожгли все содержимое торговых залов и витрин, перейдя на продажу единственно популярных теперь футболок до колен, годившихся для лиц любого пола и возраста, – а именно белых футболок, с надписью сверху донизу (на груди) и снизу доверху (на спине): «Не в деньгах счастье!» Футболки такие стоили баснословно дорого, но люди именно потому их и покупали… кстати, больше никакой одежды отныне нигде и не продавалось.

Швейцария (разумеется, за исключением банковских воротил, так как банковским воротилам приходилось одеваться за границей, причем, разумеется, всем – за одной и той же границей… и не надо, не надо, милый читатель, ловить меня на противоречиях!) разгуливала в одинаковых футболках и на каждом шагу цитировала брошюру Редингота. Что касается Абсолютно Правильной Окружности из спичек, то построение отрезка, приходящегося на Швейцарию, общими усилиями было уже почти закончено: далеко в Альпах оставалось метров сто-сто пятьдесят – всего-то! Правда, над пропастью…

Местечко это имело поэтическое, как всё в Швейцарии, название «Над пропастью во ржи». Преданий от том, откуда происходило такое название, не сохранилось. Существовала, правда, в местном музее старинная картина, на которой два ребенка из бедной семьи пересекали пропасть по тоненькой полоске произраставшей прямо в воздухе ржи, – впрочем, это мало что проясняло. Так или иначе, но в данный момент никакой ржи над пропастью не произрастало – и Абсолютно Правильная Окружность из спичек прокладывалась непосредственно по воздуху… то есть хуже не придумаешь! Спички падали прямо в пропасть – туда же падали и те, кто их выкладывал. Со всей очевидностью, пропасть была глубокой…

В этот-то ответственный момент, когда до завершения работы было уже практически рукой – правда, еще все-таки довольно длинной – подать, банковские воротилы и замыслили недоброе. Замысел их отразился в соответствующем документе с одноименным названием «Недоброе», единогласно принятом Советом банковских воротил. Целью принятия документа было не дать швейцарцам достроить Окружность и вернуть страну к ее меркантильному прошлому.

План, разработанный для реализации этой отвратительной каждому читателю цели, предполагал увеличение местечка под названием «Над пропастью во ржи» раз в сто – посредством мощного взрыва. Боеприпасы банковскими воротилами были уже собраны – они хранились в колокольне, речь о которой пойдет в следующем абзаце. Мощный взрыв должен был служить точкой в истории построения Абсолютно Правильной Окружности из спичек на территории Швейцарии. Да и в истории построения Абсолютно Правильной Окружности из спичек как таковой, ибо прорыв хотя бы на одном из ее участков означал бы – и это каждый дурак понимает! – не построение Окружности вообще.

Правда, на «вообще» банковские воротилы плевали, время от времени забираясь специально для этого на ту самую колокольню – одну из тех, что в изобилии украшали страну. Колокольня – понятно почему? – получила красивое, как всё в Швейцарии, название «Поплавок». Постепенно колокольня «Поплавок» стала излюбленным местом сборов банковских воротил и своего рода ставкой: именно здесь принимались важнейшие решения, и даже в настоящий момент банковские воротилы сидели в «Поплавке». У подножия «Поплавка» барахталась в слюне небольшая демонстрация, прознавшая о документе под названием «Недоброе» из грязной бульварной прессы и выражавшая свой протест посредством отказа принимать горячую пищу. Всего каких-нибудь шагах в двадцати от демонстрации стояли работники швейцарского общепита с судками и сковородами наготове: в судках дымились крепкие бульоны, клокотали наваристые супы, булькали овощные пюре и рагу, со сковородок прыгали во все стороны плотные бифштексы, на противнях шипели, как змеи, сочные сосиски и бились лбами сытные отбивные… Сами же работники швейцарского общепита уже охрипли от призывов в адрес демонстрантов принять горячую пищу, но слышали в ответ упорное: «Мы отказываемся, ни за что не примем!» – и с ужасом наблюдали за тем, как демонстранты демонстративно же пожирают холодные закуски – причем в изобилии.

Когда терпение работников швейцарского общепита истощилось окончательно, вдали показались Редингот и Марта. «Ну, слава Богу!» – вздохнули работники швейцарского общепита и сложили с себя полномочия, побросав и вылив горячую пищу прямо здесь же у «Поплавка».

– Демонстрируем? – сухо спросил Редингот, подойдя к демонстрантам, и покачал головой: – На большее-то ума не хватает?

– Да ума у нас и вовсе нет! – тут же признались демонстранты. – Одна только совесть… как и у всех демонстрантов.

– Кто ж вас за язык-то тянет! – сразу разозлился Редингот. – Не с глазу на глаз ведь говорим!

Демонстранты удивленно огляделись, но никого не увидели.

– Вы же герои настоящего художественного произведения! – Редингот покачал головой и оставил их совершенно ошарашенными, поскольку сам, схватив Марту за руку, тут же взмыл в воздух и опустился на крышу «Поплавка». К полетам таким, смею надеяться и надеюсь, читатель давно уже привык, как к соблюдению правил личной гигиены.

– Ну, банковские воротилы, – напрямую обратился к банковским воротилам Редингот, – здравствуйте.

Банковские воротилы не поздоровались с Рединготом, а наоборот – умышленно отвернулись в другую сторону. Перейдя на ту сторону, Редингот вступил-таки с банковскими воротилами в зрительный контакт – те засмущались и заперебирали бумаги на столе. Но даже несмотря на их крайнее смущение, было видно, что они ненавидят Редингота.

– Я знаю, что вы тут взрыв готовите, – с умеренной беспощадностью продолжил Редингот. – Знаю и то, что все Вы подписались под документом, носящим название «Недоброе».

– Откуда Вы это знаете? – изумились банковские воротилы.

– У меня сердце-вещун, – открыл тайну Редингот, показывая на грудь, где сердце-вещун громко, как репродуктор из времен войны, вещало человеческим голосом.

Банковские воротилы прислушались и сказали:

– Да, от такого сердца ничего не скроешь…

Тут они принялись хором признаваться в том, что материальные ценности для них гораздо важнее духовных. Редингот с грустью смотрел на банковских воротил, время от времени переводя глаза на Марту, которая плакала, слушая их. Предпочтение материальных ценностей всегда действовало на нее крайне удручающе.

– Неужели вы, – сквозь слезы проговорила она, – если вам предложат выбрать между тысячей швейцарских франков и романом Льва Николаевича Толстого «Анна Каренина», выберете тысячу швейцарских франков?

– Увы… – ответил за всех номер 143. – Мы так низки, что схватили бы со стола тысячу швейцарских франков, а на роман Льва Николаевича Толстого «Анна Каренина» стали бы даже… – (тут он густо, как шевелюра, покраснел) – …плевать.