куда лучше. Хотя все равно напрягался, когда Сет превышал скорость.

Сейчас Гадес ехал сквозь сгущающиеся сумерки – из-за дождя они наступили раньше положенного. Лондон искрился фонарями, вывесками и витринами. Гадес не обращал на них внимания.

Он ехал домой к Стиву. К Гипносу.

Зазвонил телефон, и Гадес с раздражением глянул на дисплей. Гадес не любил отвечать на звонки, находясь за рулем, но это могло быть важно.

– Привет, Амон. Можешь побыстрее? Я подъезжаю к Гипносу.

– О! У тебя разве нет такой крутой штуки, как у Сета, когда можно разговаривать через наушник и без рук?

– Короче.

– Сехмет говорит, что разберется с ядом. Ну она всегда была самоуверенной… Но тут связалась с Аполлоном.

– Она его нашла? Даже Зевс не знал, где его сынок.

Амон усмехнулся:

– Там же, где обычно и Зевс, пристроился к одной юбке. На самом деле Сехмет связалась с Артемидой, а та всегда знает, где ее брат.

– Хорошо, я понял, долгая история. К делу, Амон.

– Они пробуют сделать противоядие более простым. Выходит не очень. Но Сехмет посмотрела Оружие Трех Богов и сказала, что мы идиоты.

– Не сомневаюсь.

– Она поняла, как изменили яд наши заговорщики.

– Минуту.

Гадес притормозил перед светофором, мутным пятном светящимся сквозь дождь. Запустил дворники и кинул в трубку:

– Продолжай.

– Ничего серьезного. Все прежние свойства, но Сехмет утверждает, что тот, кто создал Оружие, может влиять на тех, в ком яд. Точнее, на яд и влиять. Короче, по желанию может в какой-то момент увеличить действие, и противоядие не очень поможет.

Гадес ощутил, как руки невольно холодеют.

– Это убьет их?

– Нет, если это не затянется надолго. Но не думаю, что наши заговорщики захотят убивать, иначе это бессмысленно. Вообще пока не понимаю, зачем это нужно.

– Хорошо, Амон, я перезвоню после встречи с Танатосом.

Из-за дождя Гадес едва не проехал нужный дом. Небольшой, на окраине города, в тихом районе, где самое страшное, что может случиться, – соседская собака, нагадившая на твой газон. Остановив машину, Гадес торопливо прошел по дорожке, пока дождь заливал ему за шиворот. Позвонил.

Он мог и приказать, но предпочел попробовать по-хорошему.

Стив открыл и не выглядел удивленным. Он смерил Гадеса равнодушным взглядом и посторонился. Не сказал ни слова, сразу прошел на кухню и принес в гостиную чашки и чай. Хотя пить Гадес опасался.

Он даже перчаток не снял, оставшись стоять перед низеньким столиком, где Стив раскладывал блюдечки с тонкой розовой каемкой.

– Где Молли?

– Поехала к маме, – отозвался Стив. – Я знал, что ты придешь. Но не могу позвать брата. Он не будет меня слушать.

– Это ведь он просил усыпить меня?

Стив опустил голову, уж слишком старательно наливая чай. Тогда он сказал, что не видел тех, кто его шантажировал, они скрывались в тенях. Но сейчас Гадес не сомневался, что тот прекрасно знал о Танатосе.

Если бы тогда Стив выдал брата, все было бы гораздо проще. Гадес вздохнул: злости он не ощущал, верность Гипноса Танатосу в какой-то степени восхищала.

– Он не скрывался, – тихо сказал Стив. – Знал, что я его не выдам. Его сообщники действительно угрожали Молли, но Танатос сказал, ее не тронут. Я должен был всего лишь усыпить тебя. Мне пообещали, что никто не умрет.

Ну конечно. Тогда хотели всего лишь ранить, чтобы собрались лекари.

– Это в прошлом, – ответил Гадес. – Если Танатос не придет к тебе, я сам его позову.

Он с самого начала знал, что этим все и кончится. Но просто не хотел встречаться с Танатосом у Сета, в клубе или где-либо еще на территории, которая хоть сколько-то была «своей».

Так и не сев, Гадес прикрыл глаза. Он немного раскрыл пальцы, позволяя силе сочиться сквозь себя, давая проникать Подземному миру в человеческий. Остро запахло цветами и тленом. А потом Гадес позвал, мысленно, не размыкая губ: «Танатос».

Давным-давно у Нюкты и Эреба родились несколько детей. Сейчас никто не знает, куда исчезли они сами, отошли от дел, возможно, уснули до конца времен. Но вот дети их активно жили среди людей – и в Подземном мире. Они сами выбрали его, стали плотью и кровью мира фиолетовых искр. Они подчинились Гадесу.

Он обладал силой вызвать каждого из них. Подчинить себе и заставить говорить. Если Танатос не хочет рассказывать сам, Гадес его заставит. И кто бы ни был среди остальных заговорщиков, они либо не знали об этом факте, либо просчитались, упустив его из виду.

Либо забыли, что Гадес не просто бог смерти. Он – Подземный мир, он – начало и конец, Врата, сквозь которые может просачиваться мрак, он ключ и замок.

«Танатос!»

Он упал к ногам Гадеса. Вывалился из пространства, где бы он до этого ни находился. Тяжело дышащий, бессильно скребущий пальцами темные доски пола. Танатос явно сопротивлялся, но ничего не смог сделать.

Он вскинул голову, его глаза сверкали:

– Что тебе нужно?

– Я звал, – негромко сказал Гадес. Он знал, что в его голосе шелестит Стикс. – Ты должен приходить, когда я зову.

– Я тебе ничего не должен!

Гадес не ответил. Он только легонько шевельнул пальцами, и тело Танатоса на миг рассыпалось в пыль и снова собралось. Он завопил, громко, истошно, упал, сжимаясь. Его движения казались судорожными, ломкими.

Вскрикнув, Стив кинулся к брату, сел около него, мягко взял за плечи. Гадес стоял не шелохнувшись. Он позволил силе окутать комнату, погладить Танатоса, напоминая о себе, прозвучать в голосе вечными скалами и пылью:

– Я – Невидимый и Неодолимый, Врата и тюрьма, владыка Подземного мира, его создатель и страж. Ты подчинялся мне тысячи лет и будешь подчиняться впредь.

Танатос поднял голову, но теперь на его лице было другое выражение, восторг и радость. Он отстранился от брата и встал на колени:

– Я ждал этого! Когда ты снова вспомнишь, кто ты такой. Я клянусь тебе в верности.

Гипнос тоже встал рядом, склонив голову.

– Вы уже ослушались меня. Предали. Я придумаю для вас наказание. Но сначала то, что важнее. Танатос, приведи Хель.

Он поднял голову и нахмурился, но с колен подниматься не торопился. И Гадес позволил призрачным асфоделям распуститься на полу.

– Приведи. Хель.

На миг за спиной Танатоса возникли призрачные крылья – во всех мирах они позволяли ему переноситься в любое место, – и он исчез.

Смерть не может опаздывать.

Гипнос поднялся и посмотрел на стынущий чай:

– Вряд ли это будет милой беседой.

– Я убью ее, если потребуется.

– Не убьешь, – в голосе Стива не было вызова, только спокойствие, невесомая покорность. – У нее царство мертвых, не стоит лишать его правительницы.

– Хель расскажет мне все.

Стив уселся на