Дарзин отстранился от нее.

– Мысли любого?

– О нет, только тех, у кого слабая воля. Поверь, я заметила, что ты научился закрываться от меня[86], – с притворной укоризной ответила она.

Дарзин уселся рядом с ней.

– Не обижайся.

– Конечно. У меня все еще есть планы на этого мальчика. Разум у него в полном беспорядке, знаешь ли, так что с ним будет весело… – Она помолчала. – «Будь моя воля, мы…» сказал ты. У тебя есть какие-то союзники, о которых я не знаю?

– Просто люди, которые мыслят так же, как и я, и стремятся достичь тех же целей. Тебе не о чем беспокоиться.

– И этим другим он нужен живым?

Дарзин кивнул и провел руками по ее плечам.

– По крайней мере до тех пор, пока он не отдаст нам Кандальный камень. – Он не отводил взгляда от тела Коготь, не обращая внимания на лежащий рядом с ними свежий труп. – А потом… Вряд ли они будут интересоваться, что с ним станет потом… – Дарзин перестал ее гладить. – Сестра этой рабыни… как ее зовут? Я поручу своим людям купить ее. Она может стать хорошим рычагом давления.

Коготь легла на стол рядом с мертвецом и притянула Дарзина к себе. Она неторопливо расстегнула ремень на брюках лорда-наследника, расстегнула пуговицы и развязала шнурки на его одежде, не обращая внимания на то, что все вокруг залито кровью.

– А вот это – самое приятное, – со смехом прошептала она. – Милый, она уже принадлежит тебе.

Слова не могут выразить то, как я тебя ненавижу.

Неужели ты в самом деле надеешься на то, что этот фарс будет продолжаться?

Но почему, Коготь? Ты мучила меня, предала меня, преследовала меня на каждом шагу, убила моих друзей. Неужели ты думаешь, что после всего этого я буду рассказывать тебе интересные истории?

Забери свой проклятый камень.

С меня довольно.

Мой милый Кирин, не надо так. То, что мы, как ты говоришь, «рассказываем интересные истории» – это знак моего уважения к тебе.

В твоем сотрудничестве я не нуждаюсь. Думаешь, я не понимаю, что ожерелье на твоей шее – это твой гаэш? Я могу заставить тебя рассказать мне все. Я могу выкрасть сведения из твоих мыслей – это так же легко, как заказать выпивку в «Бойне». Помешать мне ты не в силах.

Думаешь, я делаю это только ради развлечения?

Ну смотри. Камень, который мы передаем друг другу, похож на обычный, обкатанный рекой до гладкости. Но твой отец Сурдье был могущественным заклинателем и кое-чему меня научил. Этот камень записывает все слова того, кто держит его в руках, и эти слова можно услышать позднее[87]. Подумай: твою историю, рассказанную твоими собственными словами, услышит император Санд или генерал Миллигрест. Ты отомстишь врагам после смерти. Я отдам этот камень тому, кому захочешь. Я прослежу за тем, чтобы камень попал к этому человеку и чтобы он услышал то, что в нем находится.

Твои враги полагают, что ты больше не представляешь для них опасности, но ты бы мог стать для них настоящим кошмаром – голосом, который они не в силах заткнуть.

Итак. Хочешь ли ты продолжать – решай сам.

Может, поразмыслишь об этом? Пропусти пока свою очередь. Я могу продолжить свою историю, мне не сложно. Так, посмотрим…

Теперь я расскажу тебе про другого юношу. Он всего на год младше нашего бедного, злополучного героя, однако во всем остальном они – словно небо и земля…

Галену де Мону было четырнадцать, когда Кирин стал частью дома де Мон. И хотя Гален не помнил каждый год своей жизни, он точно знал, что в его жизни постоянно присутствовал страх. Страх был его постоянным аксессуаром, который никогда не выходит из моды и про который невозможно забыть. Гален жил почти так же, как и солдаты на фронте – постоянно ожидая нападения из засады, всегда боясь следующей атаки врага. Ни один уличный мальчишка не был столь же робким, как Гален де Мон.

Он был красивым мальчиком, но не знал этого. Он был талантливым и умным, но об этом не знал тоже. Вместо этого он знал, что он – неудачник. Он знал, что его мать Алшена избаловала его, и поэтому он стал мягким, слабым и женоподобным. Он знал, что никогда не станет настолько умным, сильным, жестоким или храбрым, чтобы порадовать своего отца. Он знал, что его отец Дарзин хотел совсем не такого наследника. Гален на собственном опыте понял, что на разочарование отец отвечает насилием. Тот факт, что Гален – сын Дарзина, не означал, что он в безопасности: напротив, отец вымещал на нем свою злобу больше, чем на ком бы то ни было. По иронии судьбы де Монам не нужно далеко ходить за лекарем, и поэтому такой человек, как Дарзин, мог не сдерживать себя.

Разозлить его отца могло что угодно. Если Гален не выполнял приказ, его били, но если он подчинялся слишком быстро, то его били за кротость. Отец насмехался над ним, если Гален одевался по моде (и не важно, что сам отец всегда носил только модную одежду), но бил его и отправлял переодеваться, если Гален был «похож на простолюдина». Его били и за дерзость, и за боязливость. Гален всегда хорошо учился, однако отец невысоко ценил его достижения и запретил отправлять «его наследника» в королевскую академию магов[88]. Гален прекрасно ездил верхом и фехтовал, но своими успехами не заслужил ни единой похвалы: Дарзин только упрекал его в нерадивости и говорил, что он сам в его возрасте был гораздо лучше.

Поэтому когда Галену сообщили, что он больше не наследник, что его заменил другой сын Дарзина, о котором раньше никто не знал, Гален почувствовал не гнев, не злобу, не отчаяние, вызванное жестокостью капризной судьбы.

Он испытал облегчение.

Наконец-то долг и ответственность, связанные с именем де Монов, лягут на плечи кого-то еще – кого угодно. Если Гален потерпел крах как наследник, то он наверняка достаточно хорош, чтобы стать вторым сыном. От вторых сыновей многого не ждут.

На следующее утро Дарзин пригласил Галена позавтракать в оранжерее и лишил его этих наивных иллюзий.