Он дал себе слово, что при следующей встрече с этими тварями будет располагать соответствующим оружием. Чтобы не просто сразиться с ними, но и победить. И он уже знал, знал наверняка, что все грядущие годы будет идти по следу исчезнувшего гроба. Если понадобится, десятилетия. Эта уверенность четко задала направление, в котором ему следовало двигаться, и обретенный путь оказался длиной во всю оставшуюся жизнь.

Удостоверения позволили Эфу и Норе миновать сотрудника службы безопасности, охраняющего вход в приемное отделение, не привлекая к себе внимания. Когда они поднимались по лестнице к инфекционному отделению, Сетракян заметил:

– Это неоправданный риск.

– Мы с Норой и Джимом Кентом больше года работали бок о бок, – сказал Эф. – Мы не можем бросить его.

– Он обращен. Чем вы можете ему помочь?

Эф остановился. Сетракян, который пыхтел, едва поспевая за ними, оперся на трость, радуясь передышке. Эф посмотрел на Нору, оба кивнули.

– Я могу освободить его, – ответил Эф.

Они вышли в коридор, посмотрели на дверь в изолятор в дальнем конце.

– Полиции нет, – прокомментировала Нора.

Сетракян огляделся. Он не разделял ее уверенности.

– Это Сильвия. – Эф заметил подругу Джима, которая сидела у двери на складном стуле.

Нора кивнула.

– Ладно, я пошла.

К Сильвии она направилась одна. Женщина встала, увидев ее.

– Нора.

– Как Джим?

– Они мне ничего не говорят. – Сильвия посмотрела через плечо Норы.

– Эф не с тобой?

Нора покачала головой.

– Он уехал.

– Это же неправда – то, что они говорят, верно?

– Ну конечно! Ты выглядишь такой усталой. Тебе нужно что-нибудь съесть.

И пока Нора, отвлекая медсестер, спрашивала, как пройти в кафетерий, Эф и Сетракян проскользнули в изолятор. Эф прошел мимо стойки с перчатками и халатами, прямиком направившись в палату Джима.

В пластиковом шатре он нашел только пустую койку. Джим исчез.

Эф быстро обежал весь изолятор. Никого.

– Должно быть, они перевели Джима в другое место.

Сетракян покачал головой.

– Его подруга не сидела бы у дверей, если бы знала, что его здесь нет.

– Тогда…

– Они его увезли.

Эф уставился на пустую койку.

– Они?

– Пошли. – Сетракян потянул его к двери. – Это очень опасно. У нас нет времени.

– Подождите.

Эф подошел к прикроватной тумбочке, увидев торчащий из ящика наушник. Нашел мобильный телефон Джима, убедился, что он заряжен. Вытащил собственный мобильник, полностью отдавая себе отчет, что от него надо избавляться. Агенты ФБР могли достаточно точно определить его местонахождение по системе глобального позиционирования.

Он бросил свой мобильный телефон в ящик, оставив себе мобильник Джима.

– Доктор. – Сетракян явно терял терпение.

– Пожалуйста… зовите меня Эфом. – Мобильный телефон Джима он, направляясь к выходу из палаты, сунул в карман. – В последние дни что-то не ощущаю я себя доктором.

Гус Элисальде сидел в кузове полицейского фургона для перевозки арестантов. Феликса усадили на скамью у другого борта, наискосок от Гуса. Он опустил голову, качался в такт движению, бледнел с каждой минутой. Судя по скорости, они были на Вестсайдском шоссе, нигде больше на Манхэттене так быстро ехать не получилось бы. Компанию им составляли еще двое арестованных. Один сидел напротив Гуса, второй – слева от него, напротив Феликса. Оба спали. Глупец, как известно, может проспать все.

Гус чувствовал сигаретный дым, который проникал в лишенный окошек кузов из кабины – через щели в перегородке. В фургон их загрузили, когда солнце уже скатывалось к горизонту и день сменялся сумерками. Гус поглядывал на Феликса, наклонившегося вперед. Думал о словах старика, владельца ломбарда, и ждал.

Долго ему ждать не пришлось. Феликс рывком вскинул голову, повернул к соседу. Тут же выпрямился, огляделся. Посмотрел на Гуса, уставился на него, но выражение глаз Феликса не говорило о том, что он узнал друга.

Глазами Феликса на него смотрела тьма. Пустота.

Громкий автомобильный гудок, раздавшийся у самого борта, разбудил парня, который спал рядом с Гусом.

– Черт, – пробурчал парень, зазвенев наручниками за спиной. – Куда, на хер, едем?

Гус не ответил. Парень посмотрел на Феликса, который теперь таращился на него. Ткнул ногу Феликса своей.

– Я спросил, куда едем, сосунок?

Феликс еще какое-то мгновение смотрел на него тупым, прямо-таки идиотским взглядом, потом его рот открылся, словно он собрался ответить, и из него выстрелило жало.

Оно вонзилось в шею парня. Пролетело через проход. Бедолаге ничего не оставалось, как только сучить ногами. И Гус тут же принялся колотить ногами в пол и кричать, чтобы разбудить второго парня, который сидел рядом с Феликсом. Тот проснулся, и они уже принялись кричать вдвоем. Парень, что сидел рядом с Гусом, обмяк, а отросток, оканчивающийся жалом, который торчал изо рта Феликса, приобрел цвет крови.

Сдвинулась заслонка в перегородке между кабиной и кузовом. Полицейский, сидевший на пассажирском сиденье, повернул голову.

– А ну заткнитесь, а не то я…

Он увидел, что Феликс пьет кровь арестанта. Увидел разбухший отросток, протянувшийся через проход. Тут же Феликс отсоединился от жертвы и втянул жало в рот. Кровь стекала по шее арестанта. Капли с отростка упали на грудь Феликса.

Полицейский с пассажирского сиденья закричал и отвернулся.

– Что там такое? – спросил водитель и попытался заглянуть в кузов.

Жало Феликса, выстрелив в дыру в перегородке, вонзилось в шею водителя. Раздался дикий крик. Фургон стал неуправляемым. Гус едва успел схватиться за трубу, через которую была перекинута цепь наручников, иначе ему переломало бы запястья. Фургон бросило направо, потом налево, и он завалился на борт.

Какое-то время фургон по инерции тащило по асфальту, потом он врезался в ограждение трассы, отскочил от него, завертелся на месте и замер. Гус лежал на боку, его сосед, со сломанными руками, орал от боли и страха. Защелка трубы, через которую были перекинуты наручники Феликса, открылась. Торчащий изо рта Феликса отросток извивался, как оживший электрический кабель, с конца капала человеческая кровь.

Мертвые глаза Феликса поднялись и остановились на Гусе.