— П-пришло донесение от сталкерской группы, провожавшей гостей на п-поверхность, — парень прокашлялся и продолжил более твердо: — Оба лишних свидетеля успешно устранены.

Степенно кивнув, Михаил Андреевич повернулся к столу, расстегнул крышку термобокса и достал одну из пробирок. В ярком свете лам накаливания, в бесчисленном количестве подвешенных под серым бетонным потолком лаборатории, густая кровь в склянке казалась особенно темной, почти черной.

— Вот, посмотрите, юноша, — проговорил профессор, наклоняя пробирку. — Перед вами яркий пример поговорки: «Кровь — не водица». В данном случае объект много важнее для науки, чем любая другая жидкость. Хотя я предпочел бы получить его в несколько более свежем виде. Да-с. А Николая Львовича мне даже жаль. Могли бы сработаться, если бы он рогом не уперся. Глупец!

Профессор поставил склянку в пластиковый держатель на столе и закрыл термобокс. Педантично сложил документы аккуратной стопочкой.

— Запомните, молодой человек, — произнес он, поднимаясь. — Для ученого наука — важнее всяких там пап, мам, подруг и прочей шелухи! Не позволяйте эмоциям затуманивать ваш разум!

Лаборант быстро-быстро закивал, отчего очки едва не слетели с его тонкого носа.

— То-то же. А то взяли моду. Да-с, — Михаил Андреевич повысил голос так, чтобы все ассистенты в лаборатории его услышали. — Коллеги! Материалы по программе «Целестис» наших братьев-ученых из соловецкой лаборатории имени профессора Павлова присовокупить к проекту ГМЧ. И я могу с уверенностью заявить, что мы уже практически в шаге от создания идеального солдата. Поздравляю, товарищи!

Дружные аплодисменты, ударяясь о стены, множились, будто профессору Корбуту рукоплескали не жалкие три с половиной ассистента, а полная университетская аудитория. Коротко поклонившись, Михаил Андреевич прикинул в уме, что надо бы выбить из начальства финансирование на косметический ремонт лаборатории. А то бетонная штукатурка местами совсем обвалилась и обнажила красную кирпичную кладку. Не так должна выглядеть колыбель нового, совершенного человечества.

Однако, здравствуйте!

Вот по-хорошему я сейчас должна написать что-то очень умное, вдохновенное и возвышенное. Чтобы все те, кто по случайности, по глупости или любопытства ради открыли последние страницы книги, разом подумали, что автор непередаваемо крут и мудр. И срочно понеслись читать роман с самого начала. Но это все, пожалуй, не про меня. Я же девушка… Так, тпр, стоп машина. Отматываем назад.

Здравствуйте, дорогие читатели!

И в данном случае слово «дорогие» — не банальная дань уважению, хотя куда же без него. Все вы, кто открыл мой, с позволения сказать, «роман», кто решился начать со мной своего рода диалог, — вашу значимость трудно переоценить. Возможно, я покажусь слишком сентиментальной, но для меня действительно важно каждое мнение. И хорошее, и плохое. А такие будут, можно не сомневаться. Мне слишком далеко до совершенства!

Ну да, мы отъехали от темы. С чего бы начать? Да с начала! С процесса создания книги. Самое емкое описание всего действа — это были роды. Долгие, мучительные, с осложнениями. Наверное, пройдет всего пара месяцев, недель, а, может, дней, и на вопрос «Каково оно, писать такой большой текст?» я отвечу — «Как нефиг-нафиг!». Потому что терпеть не люблю показывать даже призрак слабости. Но пока… Пока я все еще под впечатлением. И отвечу честно, чтобы предостеречь наивных, амбициозных ребят. Да и не только ребят — многие взрослые уверены, что писать книгу — это не работа. Развлечение. Чушь полная! Жирненькая такая чушь. С застарелым целлюлитиком. Роман — это не просто работа. Это адовый труд! Выкручивающий тебя почище всяких там боевых заломов. Выжимающий тебя досуха. Заставляющий голову взрываться от потока новой необходимой информации. Доводящий до состояния, когда ты двух слов связать не можешь. А надо писать! Надо еще слишком много написать! Ты доходишь до предела и останавливаешься. Вновь доходишь, делаешь малюсенький шажок вперед и вновь останавливаешься. Борешься с желанием опустить руки и послать все к черту… А время идет. И вдруг ты с удивлением обнаруживаешь, что становится легче! И мыслей в голове много, и слова складываются гораздо бодрее. Будто нагрузки закалили тебя. Хотя в науке есть более подходящий термин — наклеп. Ты, как металл, многократно доведенный до предела упругости, становишься прочнее. Сильнее. А может, и взрослее. Не буду утверждать, что все это — истина в последней инстанции. Но для меня, начинающего автора, пока еще даже не писателя, было именно так.

Следующий популярный вопрос: «О чем роман?». Трудно ответить однозначно. Я по глупости и неопытности попыталась впихнуть в положенные пятьсот с лишним тысяч знаков слишком многое. Наверное, всему виной мое личное восприятие книг. Дело в том, что мне до омерзения противно, когда бумажные издания сравнивают с предметами потребления. Как еду, выпивку, шмотки. Нет, есть критерий, в котором эти вещи похожи, — жизненная необходимость. И только. Я считала, считаю и буду считать, что настоящие книги создаются для того, чтобы научить человека мыслить. Ведь важность нашего мозга трудно недооценить. А он, как любая мышца, если долго не работает — атрофируется. Так что не столь важно, поймете ли вы мой роман до конца. Но если на последней точке у вас в голове появятся хоть какие-то мысли, я буду довольна. Значит, я на правильном пути. Даже если ваши мысли насквозь непечатные!

Так, довольно нытья! А то мозги прокомпостировать — прокомпостировала, а представиться забыла. Зовут меня Полицеймако Раиса Валерьевна. По паспорту. Но многие со мной знакомы как с Кирой Иларионовой. Собственно, ни то, ни другое ошибкой не будет, называйте, как хотите. Только, Бога ради, не на «вы», — терпеть не могу официалыцину. Годков мне от роду аж целых двадцать три, хотя по фотке и не скажешь, наверное. Родилась я в далеком… Посчитали? Правильно, 1991 году в суровом, но живописном крае нашей необъятной Родины — Заполярье, в городе Североморске. До 2001 года жила в небольшом гарнизоне, основанном вокруг военной части. Как можно догадаться, я из военной семьи, в которой служили все: даже мама у меня — старший матрос связи. А отец — боевой офицер, прошедший Грозный. Сейчас в звании полковника в запасе. Именно из-за его перевода наша семья и перебралась в Москву.

На данный момент я все еще студентка. Откровенно говоря, нерадивая. И смешно, и плакать хочется. А во всем виноваты тяжелый характер и матушка лень. Куда без нее. Но я искренне надеюсь, что на этот раз я таки получу свое вожделенное высшее образование по специальности «инженер-проектировщик летательных аппаратов», а если точнее — ракетных и самолетных двигателей. Вот так вот! Спросите, как меня занесло настолько далеко от науки? В писательство, в смысле? Ответ прост. И он в первых порциях моих «спасибок».

Я выросла на хороших, правильных книгах, по прошествии лет так и оставшихся для меня самыми лучшими: братья Стругацкие, Беляев, Азимов, Лем. Даже испортила зрение, читая по ночам под одеялом с фонариком или хитро закрученной настольной лампой. Но я благодарна за это. Искренне благодарна одному из немногих по-настоящему близких мне людей — моему старшему брату Антону. Он воспитал во мне вкус к книгам, вместо сказок подпихивая «Хищные вещи» и «Роботы зари». Да что отнекиваться — я воспринимаю его больше как папу, чем как брата. Хоть и бестолкового местами. Без Антона меня такой, какая я есть, не было бы. Факт.