Думаю, через пару дней стоит попытаться вскрыть жилой отсек. Насосы должны были заработать сразу после активации дверей, и вода ушла. Конечно, если автоматика опять не дала сбой. Это довольно просто проверить через главный компьютер. Дезактивируем помещения, ребят похороним. Хотя нет, пока оставим тела в морге. Кириллу некоторое время не стоит выходить на улицу, а в одиночку рытье могил займет слишком много времени. Еще неизвестно, как фон подействует на мое тело. Лучше не рисковать. Я — единственный полностью здоровый и боеспособный старший на станции. Если со мной что-то случится, малышам придется совсем туго.

10 декабря 2028 г.

Вскрыли жилое крыло. Воды, как и предполагалось, уже нет. Только следы все той же зеленой гадости, что и на поверхности. Мари и Саша… Так не умирают от лучевой! Мы ожидали увидеть все что угодно, только не практически полностью обглоданные кости с размывами этой тошнотворной плесени. Может, мне показалось, но она едва заметно шевелилась. На Кирилла страшно было смотреть: руки затряслись, начало колотить всего… Он упал на колени рядом с тем, что всего несколько дней назад было Мариной… Наверное, он плакал. Едва удалось его оттащить от костяка, как в крыло заскочила Барби. Дура! А если бы что-нибудь подхватила? Дезактивацию отсека пришлось отложить, пока все не успокоятся.

Вычистили помещения, тела в пакетах отнесли в морг. Фон в крыле нормальный, можно жить. Только мне покоя не дает зеленая дрянь. Что это? Мутировавшие водоросли с моря штормом нанесло? Или радиоактивный ил со дна бухты? Нашим медиком была Марина, а мы и с приборами-то толком обращаться не умеем. Остается надеяться, что ничего опасного плесень из себя не представляет.

25 декабря 2028 г.

Похоже, пришло и мое время, братик… А так хотелось верить, что со мной до конца все будет в норме. Тело чудовищно чешется, будто насекомые скребутся под кожей. Температуры пока нет, но, думаю, жар не за горами. С глазами творится что-то неладное. Временами предметы начинают расплываться, цвета переходят в другой спектр. Вокруг ребят вижу какие-то ауры. И мучает непонятное чувство, сродни голоду. Иногда настолько сильное, что ловлю себя на желании вцепиться другим в горло и рвать, глотать свежую теплую кровь. Только бы не было так томно, так больно внутри.

Первые симптомы проявились пару дней назад. Мы обсуждали с Кириллом наши планы, и вдруг мое сознание будто поплыло. Сердце споткнулось, пропустив удар. Предметы обрели невероятную резкость, движения парня стали тягучими, медленными. А в следующее мгновение мне едва удалось остановить собственные руки, уже смыкавшиеся на его шее. И тут время снова бросилось вскачь. Кирилл очень удивился, увидев меня у себя за спиной. Если бы он только знал, что был на волоске… И каких усилий мне стоило, скрыв хищный взгляд, просто уйти, сославшись на недомогание.

С тех пор стараюсь держаться от всех подальше. Неизвестно, когда приступ может случиться вновь. И успею ли я вернуть собственное тело и сознание под контроль до того, как произойдет непоправимое…

Надо найти свои меддокументы, может, там есть хоть какое-то объяснение.

Как и предполагалось, все происходящее со мной — следствие опытов и операций. Проблемы с глазами — развитие инфракрасного или ночного, черт его знает, зрения. Голод — истощение каких-то внутренних энергоресурсов, которые я бессознательно пытаюсь подпитывать энергией ребят. Теми самыми «аурами», сетями. И если бы так пошло дальше, то либо мой организм сжег бы сам себя, либо проснувшийся во мне зверь расправился бы со всеми, залив базу кровью. Все эти изменения во мне должны были начаться давно, но, видимо, из-за тревог прошли незаметно. Теперь осталось разобраться с последствиями. В документах говорится, что мне необходимо «приручить» зверя, родившегося во мне из-за препаратов. Он — это неудачный опыт по моему программированию. Мной хотели управлять, как куклой, превратить меня в бездушного робота-убийцу, вот только разум оказался сильнее. Он расслоился: мое «Я» ушло глубже в подсознание, а из того, что осталось под влиянием чудо-ученых, на свет появился Зверь. Обуздать, подчинить его — главная задача. Нужно работать над собой. Медитации, копание в собственном разуме и ежедневная борьба — лучшее решение. Я справлюсь. Ведь я — человек (в большей или меньшей степени) и сильнее любого дикого животного! К тому же второй вариант решения вопроса — пуля в лоб — меня не устраивает. Не имею я права умирать.

Скажи, братик, а как это проходило у тебя? Ты же сильный… Ты же справился? Ты ведь не стал зверем, правда? Хотя какая разница! Если я найду тебя… Нет, когда я найду тебя, вместе мы сможем все! Даже если ты стал чудовищем, даже если твои руки в крови. Я верну тебя. Я обещаю…

1 января 2029 г.

С новым годом, мой умерший Мир!

Отметили, как смогли. Приготовили подобие праздничного ужина, открыли припасенные консервированные фрукты. Елку до-

стать было неоткуда, поэтому нарядили Кирилла, и он весь вечер бренчал игрушками, сделанными девочками из пустых консервных банок и бумаги. Даже корону ему соорудили! Все очень смеялись, потому как промахнулись с размером, и она постоянно сползала парню на уши. Такими же игрушками нарядили комнату отдыха персонала, накрыли стол. В честь праздника даже Лену вывели из бокса. Она впервые за долгое время пришла в себя и очень звонко смеялась, когда мы с Барби изображали Деда Мороза и Снегурку (покрасили и перешили лишние комплекты химзы, на маскарадные костюмы похоже было бы только ночью и с закрытыми глазами, конечно, но главное ведь — старание!). Потом водили хороводы вокруг Кирилла. Алиса даже вставала на стул и читала нам стихи. Много красивых стихов про заснеженные леса, про крещенские морозы, про солнце, играющее на узорчатых от изморози окнах… Про весь тот Мир, которого нас лишили. Стало немного грустно, но ведь МЫ живы, а значит, не стоит лить слезы. Позже, ползая по складу в поисках дополнительной порции сладостей, мы наткнулись на чудом оказавшуюся там гитару. И наш механик играл детские песенки.

Кирилл вообще — большой молодец. Я же вижу, как ему плохо, а он так старается для малышей. После моего недельного самозаточения мне пришлось буквально откачивать его.

— Ну как же, — тихо бурчал он на меня во время переливания. — Тебя не было, сам я поставить капельницу не мог. А девочек просить не стал, чтобы не пугались лишний раз. Была бы Марина, вот только нет ее…

Я слабо представляю себе, что такое любовь к женщине, не являющейся тебе матерью, но, видимо, он очень ее любил. Настолько сильно, что после ее ухода все сильнее сдает. Я пытаюсь объяснить Кириллу, что он не имеет права уходить. Как и я. Что мы нужны девочкам — они маленькие, без нас не справятся. Он обещал мне держаться, вот только я прекрасно вижу, что мысленно он уже там, с ней…

Мне становится легче. Два дня медитации, которой нас обучали во время тренировок, хороший сон, и голод постепенно стал отступать. Зверь вновь тихо сопит где-то на задворках сознания. Пока еще слишком чутко, — но это уже достижение.

Стрелки часов смерти, бегущие в обратном направлении, замедляют бег. Счетчик скоро дойдет до нуля…