Сколько-нибудь связное освещение фактическая история детских Крестовых походов получила только в произведениях, написанных 40–50 лет спустя после описываемых в них событий, – в компилятивном сочинении французского монаха-доминиканца Винцента из Бовэ «Историческое зерцало», в «Большой хронике» английского монаха из Сент-Албанса Матвея Парижского и в некоторых других, где исторические факты, однако, почти целиком растворяются в авторской фантазии.

Если выделить все известия, поддающиеся проверке, и совместить их воедино, то картина детских Крестовых походов может быть представлена приблизительно следующим образом.

Движение детей-крестоносцев началось между 25 марта и 13 мая 1212 г. в прирейнской Германии, неподалеку от Кёльна. Тысячи пастушков и других ребятишек, помогавших родителям в хозяйстве, внезапно бросили свои стада и бороны и, пренебрегши увещеваниями отцов, матерей и остальных родственников, толпами устремились на юг, вдоль Рейна, чтобы «освободить Иерусалим». Когда участников этого движения спрашивали, кто побудил их к столь смелому делу – ведь всего 20 лет назад потерпели неудачу рыцарские армии, предводительствуемые королями и герцогами, – крестоносцы отвечали, что повинуются воле Бога. По словам хрониста-монаха Ренэ Льежского, современника событий, участники похода были убеждены, что сумеют осуществить то, чего не удалось сделать королям и князьям. Кёльнская хроника говорит, что к юным крестоносцам примкнул преступный сброд: воры обкрадывали малолетних паломников, отбирая у них то, что им подавали в пути, в деревнях и городах (одного из таких грабителей-попутчиков повесили в Кёльне). Некоторые хронисты рассказывают, что толпами крестоносцев предводительствовал десятилетний мальчик по имени Никлас. Он якобы уверял всех, что видел во сне ангела, возвестившего ему: вместе со своими споспешниками Никлас освободит Святую землю от язычников-сарацин. Сам Бог окажет детям поддержку – море расступится перед ними, как это было с библейским народом под предводительством Моисея, и они перейдут по нему сухими ногами. Трирский хронист, судя по всему, воочию видевший Никласа, упоминает такую деталь: он нес значок вроде креста, по виду сходный с буквой «Т», но «было невозможно определить, из какого он изготовлен металла».

25 июля крестоносцы прошли Шпейер, оттуда они направились в Эльзас. В дороге многие умерли от жары, голода и жажды. Кое-кто уже от Майнца повернул домой. Эта многотысячная толпа перевалила Альпы – вероятно, пройдя Большой Сен-Бернар или, может быть (существует предположение, что путь крестоносцев проходил по Швабии, Баварии и Австрии в Ломбардию), через Бреннер. 20 августа крестоносцы миновали Пьяченцу, а еще через пять дней достигли Генуи. Точную дату их прибытия туда – 25 августа 1212 г. – называет очевидец – генуэзский хронист Ожерио Пане. Их было, говорит он, 7 тыс. – мужчин, женщин, детей.

Из Генуи толпа крестоносцев разбрелась кто куда. Одни, поняв, что совершили глупость, по выражению безвестного южноэльзасского хрониста из Марбаха, подались в Рим; другие пошли к Марселю; третьи отправились далее на юг – в Бриндизи. Местный епископ запретил им там посадку на корабли, заподозрив, что отец Никласа, руководивший его действиями, задумал продать крестоносцев в рабство «язычникам». Все же часть крестоносцев погрузилась на суда и в самом деле вскоре попала в руки пиратов, сбывших живой товар сарацинам. Лишь немногие участники похода, достигшие Италии, смогли вернуться домой. Возможно, что в Бриндизи погиб и Никлас, а его отец, по некоторым известиям, покончил с собой. По другой версии, впрочем, юный главарь крестоносцев выжил и спустя пять лет даже принял участие в рыцарском Крестовом походе в Египет.

Аналогичное движение развернулось в июне 1212 г. в Северной Франции. Здесь, в деревне Клуа в окрестностях Вандома, появился 12-летний пастушок Этьен, объявивший себя Божьим посланцем. Подобно Никласу, он рассказывал о явившемся ему небесном видении. Этьен якобы лицезрел во сне Бога в одеянии пилигрима; Господь попросил у него кусок хлеба и дал ему грамоту к французскому королю. Отовсюду к Этьену стекались толпы бедняков, и число их перевалило за 30 тыс. Религиозный экстаз, за которым, как и во времена Петра Пустынника, скрывались вновь ожившие надежды обездоленных крепостных, словно эпидемия, охватил массу людей. С пением церковных гимнов, держа в руках флаги, кресты, свечи, кадила, все эти толпы направились к Парижу и остановились у аббатства Сен-Дени. Король Филипп II, повествуют хронисты, посоветовавшись с парижскими старшинами, приказал крестоносцам немедля разойтись по домам. Согласно одной версии, они подчинились его повелению; согласно другой, «ничто не могло их удержать» и только голод заставил разойтись.

Ни один современный источник не упоминает о намерении этих толп идти на освобождение Святой земли. Единственная хроника, представляющая их цели в таком виде, – повествование Альбрика де Труафонтэн. Он довольно подробно рассказывает, как «безгрешные дети», намереваясь освободить Гроб Господень, прошли Тур и Лион, достигли Марселя и бросились к пристани. Море, однако, не расступилось перед ними. Зато нашлись два дельца – Гуго Ферреус и Гийом Поркус, которые изъявили бескорыстную готовность за одно только воздаяние Божье перевезти крестоносцев в Святую землю. Их посадили на семь кораблей. Два из них попали в бурю и вместе с пассажирами пошли ко дну вблизи острова Св. Петра (Сардинии), остальные пристали к берегам Северной Африки, где предприимчивые купцы продали крестоносцев на невольничьих рынках. Преступные работорговцы не избежали кары: их поймали (они будто бы участвовали в заговоре сарацин против императора Фридриха II на Сицилии) и повесили.

Рассказ Альбрика де Труафонтэн от начала до конца – чистая фантазия. Достоверно в нем лишь упоминание о прибытии крестоносцев в Марсель, однако автор, видимо, перепутал реальных действующих лиц событий. В Марсель добралась часть немецких крестоносцев – их-то, возможно, и постигла та участь, о которой пишет хронист, имея в виду споспешников пастушка Этьена.

В научной литературе существует с десяток книг и статей о детских Крестовых походах. Ученые высказывали самые различные мнения об этих предприятиях, которые сегодня кажутся невероятными. Много усилий исследователи затратили на то, чтобы отделить подлинные исторические факты от легенд и вымыслов, не меньше сил вложено и в объяснение походов 1212 г. Историки католического направления и близкие к ним ученые склоняются к тому, что в детских Крестовых походах якобы отразилось присущее западному Средневековью почитание невинности, жертвующей собой ради блага христианства (такова точка зрения французского католика П. Альфандери). Рационалисты вроде немецкого психиатра прошлого века И.Ф. Геккера считали это движение чем-то патологически болезненным: сама средневековая религиозность и одержимость представлялась Геккеру патологическим извращением. Современный западногерманский историк Г.Э. Майер усматривает корень детских Крестовых походов в средневековом представлении, по которому дети как бы отмечены печатью богоизбранности, поскольку они невинны и вместе с тем не владеют никаким имуществом, т. е. ближе всего стоят к Христу. В то же время Майер выводит