что этот разговор его утомляет, и с прежней неприятной улыбкой пояснил так, словно обращался к несмышлёному ребёнку, что не осталось незамеченным Ван Со и очень его задело.

– Я стремился сгладить отсутствие короля, но перестарался. Приму к сведению твои слова. Однако тебя не станет слушать ни один министр.

И, продолжая мерзко улыбаться, восьмой принц пошёл прочь.

Ван Со смотрел ему вслед, чувствуя, как его захлёстывает волна неприязни. Если бы король был здоров и бодр, если бы хоть немного интересовался государственными делами, кроме собственной защиты и угнетающей его болезни, сейчас бы у Ван Ука не было повода для спеси и безнаказанного манипулирования кланами!

Но Хеджон почти не появлялся в тронном зале. Недуг полностью поглотил его, разъедая не только тело, но и сознание. Ван Со видел, как его старший брат, король, постепенно сходит с ума: его мучили видения, он не слушал, когда Со заговаривал с ним о делах в приграничье или о растущем недовольстве могущественных семей. Большую часть времени Хеджон проводил в купальнях, принимая ванны с целебными травами, которые, вместо того чтобы исцелять его, делали его вялым и безвольным. Он жаловался, что чувствует себя измождённым и почти не спит, а когда просыпается, не может определить, какой это день. Его стала подводить память, аппетит угасал, а ведь ему было всего тридцать три года!

Ван Со ясно понимал, что с королём творится что-то неладное, но что именно – не знал, как не знал и способа ему помочь.

Помимо вооружённой охраны дворца, тронного зала и своих покоев, Хеджон вдруг приказал, чтобы его сон каждую ночь охранял один из братьев возле ложа. Что это ему давало и как успокаивало, было неизвестно, но перечить ему в этой прихоти никто не посмел.

В своё последнее ночное дежурство в спальне короля Ван Со был просто шокирован тем, что увидел. Хеджон скрючился на постели, кутаясь в шёлковые одеяния: его бил озноб, хотя стояло душное лето. По его лицу, шее и рукам – всем открытым взору постороннего частям тела – расползались уродливые багровые пятна.

Король уже давно велел Чжи Мону распространить слухи о том, что он сын Дракона, потому как из-за болезни рубцы на его теле стали походить на чешую. Сейчас Ван Со явно видел, что эта ложь была оправданна: шёлковая ткань соскользнула с тела Хеджона, обнажая отвратительные струпья, на которые нельзя было смотреть без содрогания.

– Со, – стуча зубами, бормотал король, глядя безумным взглядом куда-то в пространство, – со мной что-то не так. Почему я ощущаю холод под горячим летним солнцем? Я совсем не могу спать, а когда удаётся заснуть, меня душат кошмары… Хэ Су сделала мне подушку с целебными травами от придворного лекаря, но это не помогает, мне ничего не помогает. Что происходит, брат?

Хеджон поднял на Ван Со воспалённые слезящиеся глаза, в которых не теплилось ни единой здравой мысли, кроме ужаса и покорности перед неизбежным, и четвёртый принц едва не отшатнулся. Он хотел успокоить брата, утешить его и уже открыл было рот, но все слова застряли у него в горле, когда он понял, что король смотрит куда-то сквозь него, и зрачки его при этом расширились от испуга. Хеджон дёргал головой, переводя взгляд с места на место, словно панически следил за чьим-то движением. Больше всего это походило на то, как если бы он пристально наблюдал за полётом мотылька, хотя комната была пуста.

Ван Со стало жутко. Но его страх неизмеримо усилился, когда король, перестав разглядывать нечто несуществующее, сжался на постели и сипло забормотал, то и дело срываясь в пугающие паузы:

– Он приходил ко мне… Он постоянно ко мне приходит, хотя я его не зову. Он сказал, что время пришло. Что мне пора остановиться и отречься от престола в пользу… в пользу… – Хеджона затрясло, и он громко клацнул зубами, заставив Ван Со вздрогнуть.

– Кто это сказал, Ваше Величество? – склонился он к королю, но тот не видел его, хотя смотрел прямо в лицо, едва не касаясь носом.

– Он! Он пообещал мне, что если я отрекусь в его пользу, то он обеспечит мне достойную жизнь до конца моих дней…

– Кто – он? – Ван Со схватил невменяемого брата за плечи и тряс без всякого почтения: ему нужно было выяснить имя этого человека, который – принц чувствовал это – виноват, косвенно или прямо, в недомогании и безумии короля. – Кто? Как его имя?

– Он сказал, что трон – это бремя, и мне нужно от него избавиться ради всеобщего блага, – Ван Му покачивался, словно китайский болванчик, и ничего не слышал. – А я… почему я…

Ван Со понял, что ничего сейчас от него не добьётся, и, как только освободился, бросился в башню звездочёта, но никого там не обнаружил. Более того – складывалось ощущение, что Чхве Чжи Мон уже давно не появлялся во дворце: на его столе царил идеальный порядок, все книги были расставлены по полкам, и даже в вечно переполненной корзине для мусора было пусто.

Принц в сердцах смахнул со стола стопку рисовой бумаги и опрокинул чернильницу, которая, глухо стукнувшись об пол, испачкала плетёные циновки и, оставляя за собой яркий след, закатилась в угол, под стеллаж с картами.

– Да что же это такое! – со стоном отчаяния воскликнул Ван Со.

Где носило неуловимого астронома, он не знал, и никто не мог ему этого сказать, хотя он обошёл едва ли не весь дворцовый комплекс и спрашивал всех, от первого министра до служанок в прачечной.

Как так получается? Почему, когда он нужнее всего, Чжи Мон всякий раз таинственно исчезает? И куда, спрашивается, если его место – во дворце, подле короля?

Ван Со сел прямо на ступеньки, ведущие на крышу башни, и уронил гудящую голову на руки. Его разум разрывали бесчисленные вопросы, главным из которых было имя неизвестного, заставляющего Ван Му отречься от престола.

«Он пообещал мне, что если я отрекусь в его пользу, то он обеспечит мне достойную жизнь до конца моих дней…»

Кто посмел давить на Хеджона? Кто мог обеспечить ему достойную жизнь? Только один из братьев, в чью пользу мог отречься правящий король. Но который из них?

Ван Ё, рвавшийся к трону с подачи королевы Ю, погиб.

Ван Чжон после смерти мятежного старшего брата покинул дворец и все эти годы в чине генерала командовал